Свою милую-хилую усадил на плечо,
Напоил тихим воздухом - попросила ещё.
Свою милую-хилую век бросал бы – ловил.
Кроме дикой певицы никого не любил.
А поёт тихим голосом - просто так, без затей,
Только двери дубовые послетали с петель,
Только стёкла потрескались, задрожали дома -
Так она, малокровная, спела песню одна.
С ней наверное сладили б и сожгли б на костре,
Если б не была слабою, как трава в ноябре.
Вроде не надрывается и поёт ни о чём -
Видно в голосе этом скрыта тайна ещё.
I sat my sweet frail on my shoulder
Gave him soft air - she asked for more.
I would have thrown my dear, frail age - I would have caught it.
He loved no one besides the wild singer.
And sings in a low voice - just like that, without any fancy,
Only oak doors flew from their hinges,
Only the windows were cracked, the houses trembled -
So she, anemic, sang the song alone.
She must have been dealt with and burned at the stake,
If it were not weak, like the grass in November.
It doesn't seem to strain and sings about nothing -
It can be seen in this voice there is still a secret hidden.