То было чёрной зимой — мы думали, мы умираем
Мы думали, тридцать седьмой год нам покажется раем
Повсюду плыли мосты и полыхали столицы
И, как пустые холсты, опустошённые лица
Вдруг застывали на Невском, как на общем портрете
А нас спасала любовь, мы ликовали как дети
Подогревая любовь неразведённым роялем
Мы видели всё бытовое как из-под жёлтой вуали
Они глядели глазами, как на зайцев борзые
Как на дубовых столах мы танцевали босые
И освещали пивную, как два источника света,
Идя в реальность иную — как унесённые ветром
То было страшное время — страна застыла как студень
И лишь на грани горенья мы вспоминали, что люди
Мы сочиняли стихи, брат ополчался на брата
Мы упрощали стихию одною силою мата
И мир катился в терновник с неугасимой инерцией
А мы хранили любовь в неумирающем сердце
То было чёрной зимой — мы думали, мы умираем,
Мы думали, тридцать седьмой год нам покажется раем
Повсюду плыли мосты и полыхали столицы
И, как пустые холсты, опустошенные лица
Вдруг застывали на Невском, как на общем портрете
А нас спасала любовь, мы ликовали как дети
It was a black winter - we thought we were dying
We thought the thirty-seventh year will seem like a paradise
Bridges floated everywhere and blazing capitals
And, like empty canvases, devastated faces
Suddenly froze on Nevsky, as in the general portrait
And love saved us, we exulted like children
Heating love undiluted grand piano
We saw all the household as from under the yellow veil
They looked with their eyes, like greyhounds on hares
Like on oak tables we danced barefoot
And lit the pub, as two sources of light,
Going into a different reality - like gone with the wind
It was a terrible time - the country froze like a jelly
And only on the verge of burning, we remembered that people
We were writing poetry, brother was up on brother
We simplified the element with the power of the mat
And the world rolled into the blackthorn with undying inertia
And we kept love in an undying heart
It was a black winter - we thought we were dying,
We thought the thirty-seventh year will seem like a paradise
Bridges floated everywhere and blazing capitals
And, like empty canvases, devastated faces
Suddenly froze on Nevsky, as in the general portrait
And love saved us, we exulted like children