Иногда приходишь в себя,
А там поселились тебе незнакомые кто-то.
И суконная, грубая скукота
Разевает свой рот сумасшедшей зевотой.
И тогда ты знакомишься, мол,
«Добрый день, я такой-то,
Когда-то здесь был на правах
Постояльца…»
И прочую дребедень
Понесёшь в целлофановых сумках-словах.
- Вы давно здесь живёте?
- Да вроде давно.
Наблюдаем тебя как шальное кино,
Где игры никакой, спецэффектов полно…
Впрочем, что мы всё?.. Сам посмотри.
И ты прыгаешь в кресло
В последнем ряду,
Сжимаешься весь и на полном ходу
Врезаешься в фильм.
И не думаешь, что ты у себя внутри…
Тебе видится тот, кто когда-то тобой
Представлялся чуть выше и явно лучше.
Описать его можно одной строкой:
Смутное время, сплошные путчи.
Но легко и безветренно над головой,
Но упруго, уверенно под ногами…
Установлен устав, позитивен настрой,
Полигамия на полигаме!
- Он давно заходил сюда?
- Очень давно. Мол, всё некогда,
Здесь то смешно, то темно.
Он, конечно, хороший, но есть одно но:
Очень, кажется, нам, безрассудный.
Поздно ходит без паспорта и в бороде,
Доверяет мечты первой встречной звезде.
И он зайцем, конечно, проскочит везде…
Да только кроме Харонова судна,
Ведь Харону монету изволь заплатить…
Он не станет возиться с таким человеком.
А у него ничего. Только крест на груди
И шаром покати по сусекам.
Но сожмётся пространство, обрушившись вниз,
Переходишь границу без ксив и без виз
Ты туристом с горбом, выбираешься из себя
И ни шагу назад.
Безрассудство – спасение от скукоты.
Пусть клюётся петух, коль скребутся коты,
Пусть любая искра охраняет мечты.
А от сглаза очки на глазах.
Но сожмётся пространство, обрушившись вниз,
Переходишь границу без ксив и без виз
Ты туристом с горбом, выбираешься из себя
И ни шагу назад.
Безрассудство – спасение от скукоты.
Пусть клюётся петух, коль скребутся коты,
Пусть любая искра охраняет мечты.
А от сглаза очки на глазах.
А от сглаза очки на глазах…
Иногда приходишь в себя,
А там поселились тебе незнакомые кто-то…
Sometimes you come to,
And there you were strangers strangers.
And the cloth, rough boredom
He opens his mouth with a crazy yawn.
And then you get acquainted, they say,
"Good afternoon, I'm so-so,
Once upon a time there was
The guest ... "
And other rubbish
You will carry in cellophane bags-words.
"How long have you lived here?"
- Yes, like a long time.
We watch you like crazy movies,
Where there is no game, the special effects are full ...
However, what are we? .. Look at yourself.
And you jump into a chair
In the last row,
Compress all and at full speed
You cut into the movie.
And do not think that you are inside ...
You see someone who used to be you
Presented a little higher and clearly better.
You can describe it in one line:
Troubled time, solid putsches.
But it's easy and windless over your head,
But resiliently, confidently under your feet ...
The charter is established, the mood is positive,
Polygamy on polygam!
"Has he been here long?"
- A long time ago. Like, all there is no time,
Here it's funny, it's dark.
He, of course, is good, but there is one thing:
Very, it seems, to us, reckless.
Late walks without a passport and in his beard,
He trusts dreams to the first counter star.
And he will, of course, slip away everywhere ...
Yes, except for the Haronov ship,
After all, Charon would have to pay a coin ...
He will not bother with such a person.
And he has nothing. Only a cross on the chest
And roll the ball over the susek.
But space shrinks, falling down,
Cross the border without xenia and without visas
You are a tourist with a hump, get out of yourself
And not a step back.
Recklessness is salvation from boredom.
Let the rooster crouch, if the cats are scratched,
Let any spark guard dreams.
And from the evil eye glasses on the eyes.
But space shrinks, falling down,
Cross the border without xenia and without visas
You are a tourist with a hump, get out of yourself
And not a step back.
Recklessness is salvation from boredom.
Let the rooster crouch, if the cats are scratched,
Let any spark guard dreams.
And from the evil eye glasses on the eyes.
And from the evil eye glasses in front of ...
Sometimes you come to,
And then somebody strangers ...