Lyrics Осип Мандельштам - Петербургские строфы
Views
48
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Осип Мандельштам - Петербургские строфы, and also a translation of a song with a video or clip.
Н. Гумилеву
Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, как броненосец в доке,--
Россия отдыхает тяжело.
А над Невой -- посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства жесткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
Тяжка обуза северного сноба --
Онегина старинная тоска;
На площади Сената -- вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка...
Черпали воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки,
Где, продавая сбитень или сайки,
Лишь оперные бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход --
Чудак Евгений -- бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!
Январь 1913, 1927
Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, как броненосец в доке,--
Россия отдыхает тяжело.
А над Невой -- посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства жесткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
Тяжка обуза северного сноба --
Онегина старинная тоска;
На площади Сената -- вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка...
Черпали воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки,
Где, продавая сбитень или сайки,
Лишь оперные бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход --
Чудак Евгений -- бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!
Январь 1913, 1927
N. Gumilev
Above the yellowness of government buildings
It was a long, turbid blizzard,
And the jurist again sits in a sleigh,
Wrapping his overcoat with a broad gesture.
Wintering ships. On the bake
The cabins lit a thick glass.
Monstrous, like a battleship in a dock, -
Russia is resting heavily.
And over the Neva - the embassies of the half-world,
Admiralty, the sun, silence!
And the state is a tough porphyry,
As the hair of the horse is rough, poor.
The burden of the burden of the northern snob -
Onegin the ancient melancholy;
On the Senate Square - the bank of the snowdrift,
The smoke of the fire and the bayonet chill ...
Scoops of water grazed the seagulls and gulls
Marines visited the hemp warehouse,
Where, selling sbiten or saki,
Only the opera roam the peasants.
Flies into the fog of the engines;
A proud, modest pedestrian -
Eccentric Eugene - poverty is ashamed,
Gasoline breathes in and destroys fate!
January 1913, 1927
Above the yellowness of government buildings
It was a long, turbid blizzard,
And the jurist again sits in a sleigh,
Wrapping his overcoat with a broad gesture.
Wintering ships. On the bake
The cabins lit a thick glass.
Monstrous, like a battleship in a dock, -
Russia is resting heavily.
And over the Neva - the embassies of the half-world,
Admiralty, the sun, silence!
And the state is a tough porphyry,
As the hair of the horse is rough, poor.
The burden of the burden of the northern snob -
Onegin the ancient melancholy;
On the Senate Square - the bank of the snowdrift,
The smoke of the fire and the bayonet chill ...
Scoops of water grazed the seagulls and gulls
Marines visited the hemp warehouse,
Where, selling sbiten or saki,
Only the opera roam the peasants.
Flies into the fog of the engines;
A proud, modest pedestrian -
Eccentric Eugene - poverty is ashamed,
Gasoline breathes in and destroys fate!
January 1913, 1927