Опустите, пожалуйста, синие шторы.
Медсестра, всяких снадобий мне не готовь.
Вот стоят у постели моей кредиторы
Молчаливые: Вера, Надежда, Любовь.
Раскошелиться б сыну недолгого века,
Да пусты кошельки упадают с руки...
Не грусти, не печалуйся, о моя Вера,-
Остаются еще на земле должники!
И еще я скажу и печально и нежно,
Две руки виновато губами ловя:
- Не грусти, не печалуйся, матерь Надежда,-
Есть еще на земле у тебя сыновья!
Протяну я Любови ладони пустые,
Покаянный услышу я голос ее:
- Не грусти, не печалуйся, память не стынет,
Я себя раздарила во имя твое.
Но какие бы руки тебя ни ласкали,
Как бы пламень тебя ни сжигал неземной,
В троекратном размере болтливость людская
За тебя расплатилась... Ты чист предо мной!
Чистый, чистый лежу я в наплывах рассветных,
Перед самым рожденьем нового дня...
Три сестры, три судьи, три жены милосердных
Открывают последний кредит для меня.
Три жены, три судьи, три сестры милосердных
Открывают бессрочный кредит для меня.
Please lower the blue curtains.
Nurse, do not prepare any drugs for me.
Here are the lenders at my bedside
Silent: Faith, Hope, Love.
To fork out for the son of a short century,
Yes, empty wallets fall from the hand ...
Do not be sad, do not be sad, O my Faith, -
Debtors remain on earth!
And I will say both sad and gentle,
Two hands are guilty lips catching:
- Do not be sad, do not be sad, Mother Hope, -
There are still sons on earth!
I will stretch Love the palms empty,
The penitent I will hear her voice:
- Do not be sad, do not be sad, the memory is not cold,
I gave myself away in your name.
But whatever hands you caressed,
No matter how the fire burns you unearthly,
Threefold human gab
I paid for you ... You are clean before me!
Clean, clean, I lie in the influxes of dawn,
Just before the birth of a new day ...
Three sisters, three judges, three merciful wives
Open up the last loan for me.
Three wives, three judges, three sisters of mercy
Open up a perpetual loan for me.