Цари́це моя́ преблага́я, наде́ждо моя́ Богоро́дице, прия́телище си́рых и стра́нных предстáтельнице, скорбя́щих рáдосте, оби́димых покрови́тельнице! Зри́ши мою́ беду́, зри́ши мою́ скорбь, помози́ ми я́ко не́мощну, окорми́ мя я́ко стрáнна. Оби́ду мою́ ве́си, разреши́ ту, я́ко во́лиши: я́ко не и́мам ины́я по́мощи ра́зве Тебе, ни ины́я предстáтельницы, ни благи́я уте́шительницы, то́кмо Тебе́, о Богомáти, я́ко да сохрани́ши мя и покры́еши во ве́ки веко́в. Ами́нь.
The Tsarina is my beneficent, hopefully my Theotokos, the home of the gray and strange patroness, who mourn the joys of the patroness! Look at my misfortune, look at my sorrow, help me seem to be powerless, feed me, seemingly strange. I offend my weight, allow it, like a little one: it’s not other people who helped you apart, nor another representative, nor good comforter, you, O God, have long been preserved and covered. Amen.