По рукам разбросало потухшие синие вены,
И зрачок стал не больше, чем ушко обычной иглы;
В клетки кожи вливается пепельно-серое небо
С легким привкусом чуть горьковатой смолы.
Опускаюсь на лестницу, руку продев сквозь перила,
Прислоняюсь плечом к тонким прутьям, холодным как лед;
Ты еще не забыл то, что я как-то раз говорила:
"Все проходит"? Скажи мне сейчас: "Все пройдет".
Собираю бороздки резьбы сверху вниз, нервно, ногтем,
И слежу за движением пальцев своей же руки;
Эти стены и пол, даже воздух - пропитаны дегтем,
Только, первые вдохи остались медово-сладки.
По рукам разбросало потухшие синие вены,
И зрачок стал не больше, чем ушко обычной иглы;
В клетки кожи вливается пепельно-серое небо
С легким привкусом чуть горьковатой смолы.
On his hands scattered extinct blue veins,
And the pupil was no more than the eye of a normal needle;
Into the skin cells is poured ash-gray sky
With a slight aftertaste of slightly bitter gum.
I go down the stairs, my hand through the railing,
I lean my shoulder against the thin rods, cold as ice;
You have not forgotten what I once said:
"Everything passes"? Tell me now: "Everything will pass away."
I collect grooves of carving from the top down, nervously, with my fingernail,
And I follow the movement of the fingers of my own hand;
These walls and floor, even the air - are impregnated with tar,
Only, the first breaths were honey-sweet.
On his hands scattered extinct blue veins,
And the pupil was no more than the eye of a normal needle;
Into the skin cells is poured ash-gray sky
With a slight aftertaste of slightly bitter gum.