Lyrics О. Мандельштам - За то, что я руки твои не сумел удержать...
Views
62
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference О. Мандельштам - За то, что я руки твои не сумел удержать..., and also a translation of a song with a video or clip.
За то, что я руки твои не сумел удержать,
За то, что я предал соленые нежные губы,
Я должен рассвета в дремучем Акрополе ждать.
Как я ненавижу пахучие, древние срубы!
Ахейские мужи во тьме снаряжают коня,
Зубчатыми пилами в стены вгрызаются крепко,
Никак не уляжется крови сухая возня,
И нет для тебя ни названья, ни звука, ни слепка.
Как мог я подумать, что ты возвратишься, как смел?
Зачем преждевременно я от тебя оторвался?
Еще не рассеялся мрак и петух не пропел,
Еще в древесину горячий топор не врезался.
Прозрачной слезой на стенах проступила смола,
И чувствует город свои деревянные ребра,
Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла,
И трижды приснился мужам соблазнительный образ.
Где милая Троя? Где царский, где девичий дом?
Он будет разрушен, высокий Приамов скворешник.
И падают стрелы сухим деревянным дождем,
И стрелы другие растут на земле, как орешник.
Последней звезды безболезненно гаснет укол,
И серою ласточкой утро в окно постучится,
И медленный день, как в соломе проснувшийся вол,
На стогнах, шершавых от долгого сна, шевелится.
Читает Сергей Толстиков
За то, что я предал соленые нежные губы,
Я должен рассвета в дремучем Акрополе ждать.
Как я ненавижу пахучие, древние срубы!
Ахейские мужи во тьме снаряжают коня,
Зубчатыми пилами в стены вгрызаются крепко,
Никак не уляжется крови сухая возня,
И нет для тебя ни названья, ни звука, ни слепка.
Как мог я подумать, что ты возвратишься, как смел?
Зачем преждевременно я от тебя оторвался?
Еще не рассеялся мрак и петух не пропел,
Еще в древесину горячий топор не врезался.
Прозрачной слезой на стенах проступила смола,
И чувствует город свои деревянные ребра,
Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла,
И трижды приснился мужам соблазнительный образ.
Где милая Троя? Где царский, где девичий дом?
Он будет разрушен, высокий Приамов скворешник.
И падают стрелы сухим деревянным дождем,
И стрелы другие растут на земле, как орешник.
Последней звезды безболезненно гаснет укол,
И серою ласточкой утро в окно постучится,
И медленный день, как в соломе проснувшийся вол,
На стогнах, шершавых от долгого сна, шевелится.
Читает Сергей Толстиков
Because I could not hold your hands,
Because I betrayed salty tender lips,
I have to dawn in the dense Acropolis to wait.
How I hate odorous, ancient log houses!
Achaean men in darkness equip a horse
Jagged sawn into walls hard,
There is no dry blood bustling,
And there is no name for you, no sound, no impression.
How could I think you would come back, how dare?
Why did I leave you prematurely?
The darkness has not yet dissipated and the rooster has not sung,
Even in wood, the hot ax did not hit.
A pitch of resin appeared on the walls with a transparent tear,
And the city feels its wooden ribs,
But blood rushed to the stairs and went to the attack,
And three times I had a seductive image of the men.
Where is sweetie Troy? Where is the king, where is the girl's house?
He will be destroyed, high Priamov nest.
And the arrows fall like a dry wooden rain,
And other arrows grow on the ground like hazel.
The last star painlessly extinguishes a shot,
And the morning will knock on the window with a gray swallow,
And a slow day, like a woken ox in the straw,
On stognah, rough from a long sleep, moves.
Read by Sergey Tolstikov
Because I betrayed salty tender lips,
I have to dawn in the dense Acropolis to wait.
How I hate odorous, ancient log houses!
Achaean men in darkness equip a horse
Jagged sawn into walls hard,
There is no dry blood bustling,
And there is no name for you, no sound, no impression.
How could I think you would come back, how dare?
Why did I leave you prematurely?
The darkness has not yet dissipated and the rooster has not sung,
Even in wood, the hot ax did not hit.
A pitch of resin appeared on the walls with a transparent tear,
And the city feels its wooden ribs,
But blood rushed to the stairs and went to the attack,
And three times I had a seductive image of the men.
Where is sweetie Troy? Where is the king, where is the girl's house?
He will be destroyed, high Priamov nest.
And the arrows fall like a dry wooden rain,
And other arrows grow on the ground like hazel.
The last star painlessly extinguishes a shot,
And the morning will knock on the window with a gray swallow,
And a slow day, like a woken ox in the straw,
On stognah, rough from a long sleep, moves.
Read by Sergey Tolstikov