Lyrics макулатура - Лимб
Views
567
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference макулатура - Лимб, and also a translation of a song with a video or clip.
Матросы в Кронштадте докуривают последний табак перед расстрелом
и волосы их, как лоскуты флага: красные от крови и черные, как в отражении моря глаза твои.
Вижу их, когда иду в штыковую атаку.
Если быть поэтом, то лучше задиристым и бездарным.
Громить их кафе и пускать дым в лицо.
Меня застанут в постели с двумя литературными дамами.
Ты где-то спишь, пока мы заряжаем пистолеты свинцом.
Хорошо жить под мостом во время второй республики.
Луи Наполеон - лох, но есть нож и вино.
От дождя и толпы я защищаюсь опиумной трубкой.
Перед последним шагом вижу твои руки - они набивают еще.
Выходить на ринг подпольных боёв за еду под Летова.
Делить половину миски с дворовым псом.
Экономический кризис так превращается в конец света.
Я хочу его наблюдать с тобой вместе через окно.
Министры и депутаты прячутся в мусорных баках,
Прыгают из окон силовики.
Визжат, как сучки, крутыши на "кайенах".
Я стреляю по падающим телам из рогатки,
Ты в новом платье ведешь толпу анархистов на Кремль.
Помни обо мне так, как будто бы всё это было не салонным приколом.
Когда на алкоголь уже не хватает крови и путаешь в прихожей свой башмак с кошачьим лотком.
Твои глаза отражаются в каждом море
каждой другой жизни, которую я проживаю перед сном.
Помни обо мне так, как будто бы всё это было не салонным приколом,
Если такое еще возможно в твоей вселенной.
С той стороны зеркала, тревожного отходняка после фена.
В душных объятиях взявшего тебя в плен трусливого человека.
Еще две таблетки помогут добраться до вашей постели.
Напоминанием о себе задеваю тысячи тоненьких струн.
Разбудить тебя неощутимым прикосновением до момента,
Пока в моем голосе еще не закончился звук,
тяну за оборванные нити, ищу связки потерянных ключей от множества камер,
комнат, надеясь тебя найти там
в сюжетах книг,
Надписях на банках консервированных овощей.
Каждая буква, каждый такт, ускользающая красота.
Отвоёвываю свою преданностью инстинкта самосохранения.
Память - мой лучший друг, а здравый смысл - противник.
На каждом новом уровне сна меняется соотношение нашего времени.
В пустом разрушенном городе годами веду поединок.
Тело выбрасывает на песчаный берег к твоим ногам,
И ты такая же, как вчера, а я - едва ощутимое колебание ветра -
Пытаюсь что-то сказать, запутавшись у тебя в волосах.
Долгожданное возвращение после путешествия на другие планеты.
В углу, как под канатом на ринге, меня застает пробуждение.
Как в луже в поту я спал, не снимая ботинки и куртку.
Утро начнется, если снова позволю себе надеяться,
Как до подушечек твоих пальцев, дотронусь до клавиатуры.
и волосы их, как лоскуты флага: красные от крови и черные, как в отражении моря глаза твои.
Вижу их, когда иду в штыковую атаку.
Если быть поэтом, то лучше задиристым и бездарным.
Громить их кафе и пускать дым в лицо.
Меня застанут в постели с двумя литературными дамами.
Ты где-то спишь, пока мы заряжаем пистолеты свинцом.
Хорошо жить под мостом во время второй республики.
Луи Наполеон - лох, но есть нож и вино.
От дождя и толпы я защищаюсь опиумной трубкой.
Перед последним шагом вижу твои руки - они набивают еще.
Выходить на ринг подпольных боёв за еду под Летова.
Делить половину миски с дворовым псом.
Экономический кризис так превращается в конец света.
Я хочу его наблюдать с тобой вместе через окно.
Министры и депутаты прячутся в мусорных баках,
Прыгают из окон силовики.
Визжат, как сучки, крутыши на "кайенах".
Я стреляю по падающим телам из рогатки,
Ты в новом платье ведешь толпу анархистов на Кремль.
Помни обо мне так, как будто бы всё это было не салонным приколом.
Когда на алкоголь уже не хватает крови и путаешь в прихожей свой башмак с кошачьим лотком.
Твои глаза отражаются в каждом море
каждой другой жизни, которую я проживаю перед сном.
Помни обо мне так, как будто бы всё это было не салонным приколом,
Если такое еще возможно в твоей вселенной.
С той стороны зеркала, тревожного отходняка после фена.
В душных объятиях взявшего тебя в плен трусливого человека.
Еще две таблетки помогут добраться до вашей постели.
Напоминанием о себе задеваю тысячи тоненьких струн.
Разбудить тебя неощутимым прикосновением до момента,
Пока в моем голосе еще не закончился звук,
тяну за оборванные нити, ищу связки потерянных ключей от множества камер,
комнат, надеясь тебя найти там
в сюжетах книг,
Надписях на банках консервированных овощей.
Каждая буква, каждый такт, ускользающая красота.
Отвоёвываю свою преданностью инстинкта самосохранения.
Память - мой лучший друг, а здравый смысл - противник.
На каждом новом уровне сна меняется соотношение нашего времени.
В пустом разрушенном городе годами веду поединок.
Тело выбрасывает на песчаный берег к твоим ногам,
И ты такая же, как вчера, а я - едва ощутимое колебание ветра -
Пытаюсь что-то сказать, запутавшись у тебя в волосах.
Долгожданное возвращение после путешествия на другие планеты.
В углу, как под канатом на ринге, меня застает пробуждение.
Как в луже в поту я спал, не снимая ботинки и куртку.
Утро начнется, если снова позволю себе надеяться,
Как до подушечек твоих пальцев, дотронусь до клавиатуры.
Sailors in Kronstadt finish the last tobacco before execution
and their hair is like rags of a flag: red from blood and black, as in the reflection of the sea your eyes.
I see them when I go to bayonet attack.
If to be a poet, it's better to be cocky and incompetent.
To smash their cafe and let the smoke in the face.
I will be caught in bed with two literary ladies.
You sleep somewhere while we load guns with lead.
It is good to live under the bridge during the second republic.
Louis Napoleon is a sucker, but there is a knife and wine.
From the rain and the crowd, I defend myself with an opium tube.
Before the last step I see your hands - they are still stuffed.
To enter the ring of underground fighting for food under Letov.
Sharing half a bowl with a yard dog.
The economic crisis is turning into the end of the world.
I want to watch him with you through the window.
Ministers and deputies are hiding in garbage cans,
Jumping out of the windows of the security forces.
Squeal like bitches, spinning on & quot; cayenne & quot ;.
I shoot the falling bodies from a slingshot,
You are leading a crowd of anarchists to the Kremlin in your new dress.
Remember me as if all this was not a funny parlor.
When there is not enough blood for alcohol and you confuse your shoe in the hallway with a cat tray.
Your eyes are reflected in every sea.
every other life that I live before bedtime.
Remember me as if all this was not a funny parlor,
If this is still possible in your universe.
On the other side of the mirror, an alarming otkhodnyaka after a hair dryer.
In the stuffy embrace of a cowardly man who has taken you captive.
Two more pills will help get to your bed.
With a reminder of myself I hit thousands of thin strings.
Wake you up with an imperceptible touch to the moment
Until the sound in my voice is over,
I pull for dangling threads, looking for a bunch of lost keys from a variety of cameras,
rooms hoping to find you there
in the plots of books
Inscriptions on the banks of canned vegetables.
Every letter, every beat, elusive beauty.
I win my loyalty to the instinct of self-preservation.
Memory is my best friend, and common sense is an adversary.
At each new level of sleep, the ratio of our time is changing.
In an empty ruined city for years leading a duel.
The body throws on the sandy beach at your feet,
And you are the same as yesterday, and I - a barely perceptible fluctuation of the wind -
Trying to say something, entangled in your hair.
The long-awaited return after traveling to other planets.
In the corner, like a rope in the ring, I find an awakening.
Like a puddle in a sweat, I slept without taking off my boots and jacket.
The morning will begin if I let myself hope again
As to the pads of your fingers, I touch the keyboard.
and their hair is like rags of a flag: red from blood and black, as in the reflection of the sea your eyes.
I see them when I go to bayonet attack.
If to be a poet, it's better to be cocky and incompetent.
To smash their cafe and let the smoke in the face.
I will be caught in bed with two literary ladies.
You sleep somewhere while we load guns with lead.
It is good to live under the bridge during the second republic.
Louis Napoleon is a sucker, but there is a knife and wine.
From the rain and the crowd, I defend myself with an opium tube.
Before the last step I see your hands - they are still stuffed.
To enter the ring of underground fighting for food under Letov.
Sharing half a bowl with a yard dog.
The economic crisis is turning into the end of the world.
I want to watch him with you through the window.
Ministers and deputies are hiding in garbage cans,
Jumping out of the windows of the security forces.
Squeal like bitches, spinning on & quot; cayenne & quot ;.
I shoot the falling bodies from a slingshot,
You are leading a crowd of anarchists to the Kremlin in your new dress.
Remember me as if all this was not a funny parlor.
When there is not enough blood for alcohol and you confuse your shoe in the hallway with a cat tray.
Your eyes are reflected in every sea.
every other life that I live before bedtime.
Remember me as if all this was not a funny parlor,
If this is still possible in your universe.
On the other side of the mirror, an alarming otkhodnyaka after a hair dryer.
In the stuffy embrace of a cowardly man who has taken you captive.
Two more pills will help get to your bed.
With a reminder of myself I hit thousands of thin strings.
Wake you up with an imperceptible touch to the moment
Until the sound in my voice is over,
I pull for dangling threads, looking for a bunch of lost keys from a variety of cameras,
rooms hoping to find you there
in the plots of books
Inscriptions on the banks of canned vegetables.
Every letter, every beat, elusive beauty.
I win my loyalty to the instinct of self-preservation.
Memory is my best friend, and common sense is an adversary.
At each new level of sleep, the ratio of our time is changing.
In an empty ruined city for years leading a duel.
The body throws on the sandy beach at your feet,
And you are the same as yesterday, and I - a barely perceptible fluctuation of the wind -
Trying to say something, entangled in your hair.
The long-awaited return after traveling to other planets.
In the corner, like a rope in the ring, I find an awakening.
Like a puddle in a sweat, I slept without taking off my boots and jacket.
The morning will begin if I let myself hope again
As to the pads of your fingers, I touch the keyboard.