Lyrics Михаил Щербаков - Скрипач и конка
Views
157
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Михаил Щербаков - Скрипач и конка, and also a translation of a song with a video or clip.
СКРИПАЧ И КОНКА
Когда не долг бы владеть собою,
я выл как волк бы. Но я не вою.
Собой владею. Даже не лаю.
Хоть и умею, да не желаю.
Допустим, осень. Век девятнадцатый кончается, кряхтя.
Во вторник, в восемь - проспект шумит как неразумное дитя.
И некий некто, достатка явно небольшого господин,
в конце проспекта сидит со скрипкой на скамейке, сам один.
Напряг он руки, но не играет,
а словно звуки перебирает.
Одет не очень, скорей по лету.
Но шляпы, впрочем, с ним рядом нету.
Меж тем всё туже сжимает сумрак не дожатое к восьми.
И рельсы тут же. Но не трамвай по ним, а конка с лошадьми.
Скрипач в смятенье: никак музыка не даётся, почему?..
И вдруг - виденье сигналит веером из сумрака ему.
В кудрях заколка. Запястья тонки.
То - незнакомка в окошке конки.
Глядит кокетка туда, где скрипка.
И, как монетка, летит улыбка.
И чуть не плача бедняк бежит за незнакомкой завитой:
а вдруг удача? А вдруг тот самый неразменный золотой?..
Мечтатель бледный! Каких ты лакомств на базаре наберёшь -
на этот медный, на виды видевший зелёный этот грош?
Признать фиаско. В чулан забиться.
Поскольку сказка не может сбыться.
Но сердце тает, сомненье гложет:
никто ж не знает, может и может...
Какая мука! Бывало, счастию кричишь: останься, эй!
В ответ ни звука. И только искры от залётных лошадей.
Вдогонку мямлишь: при чём тут веер, дескать, осень на дворе!
А сам - упрям лишь. Но неудачлив и одет не по поре.
Заснул богато. Очнулся бедно.
Былое злато померкло медно.
Удач не стало. Гроши, алтыны.
Была мечта-а - и нет мечты-ы.
Какая мука!..
Но сердце тает - и, с кем неведомо печалями делясь,
скрипач играет. Виденья схлынули, музыка удалась.
2005
Когда не долг бы владеть собою,
я выл как волк бы. Но я не вою.
Собой владею. Даже не лаю.
Хоть и умею, да не желаю.
Допустим, осень. Век девятнадцатый кончается, кряхтя.
Во вторник, в восемь - проспект шумит как неразумное дитя.
И некий некто, достатка явно небольшого господин,
в конце проспекта сидит со скрипкой на скамейке, сам один.
Напряг он руки, но не играет,
а словно звуки перебирает.
Одет не очень, скорей по лету.
Но шляпы, впрочем, с ним рядом нету.
Меж тем всё туже сжимает сумрак не дожатое к восьми.
И рельсы тут же. Но не трамвай по ним, а конка с лошадьми.
Скрипач в смятенье: никак музыка не даётся, почему?..
И вдруг - виденье сигналит веером из сумрака ему.
В кудрях заколка. Запястья тонки.
То - незнакомка в окошке конки.
Глядит кокетка туда, где скрипка.
И, как монетка, летит улыбка.
И чуть не плача бедняк бежит за незнакомкой завитой:
а вдруг удача? А вдруг тот самый неразменный золотой?..
Мечтатель бледный! Каких ты лакомств на базаре наберёшь -
на этот медный, на виды видевший зелёный этот грош?
Признать фиаско. В чулан забиться.
Поскольку сказка не может сбыться.
Но сердце тает, сомненье гложет:
никто ж не знает, может и может...
Какая мука! Бывало, счастию кричишь: останься, эй!
В ответ ни звука. И только искры от залётных лошадей.
Вдогонку мямлишь: при чём тут веер, дескать, осень на дворе!
А сам - упрям лишь. Но неудачлив и одет не по поре.
Заснул богато. Очнулся бедно.
Былое злато померкло медно.
Удач не стало. Гроши, алтыны.
Была мечта-а - и нет мечты-ы.
Какая мука!..
Но сердце тает - и, с кем неведомо печалями делясь,
скрипач играет. Виденья схлынули, музыка удалась.
2005
SKRAPACH AND CONKA
When it is not duty to own oneself,
I howled like a wolf. But I do not howl.
I own. I do not even bark.
Although I can, I do not want to.
Let's say it's autumn. The nineteenth century ends, groaning.
On Tuesday, at eight - the avenue makes a noise like an unreasonable child.
And somebody, the prosperity of a clearly small gentleman,
At the end of the avenue he sits with a violin on a bench, himself alone.
He strained his hands, but did not play,
but as if he were sorting through sounds.
Not dressed very much, rather on the fly.
But the hats, however, with him there is no.
Meanwhile, everything tighter compresses the dusk not yet reached by eight.
And the rails right there. But do not tram on them, but a horse with horses.
Fiddler in confusion: no music is given, why? ..
And all of a sudden - a vision flashes a fan out of the dusk to him.
In curls hairpin. Wrists are thin.
That - a stranger in the window of the horse.
He looks at the coquette where the violin is.
And, like a coin, a smile flies.
And almost weeping, the poor man runs after a stranger:
but suddenly luck? What if the same indistinguishable gold? ..
The dreamer is pale! What kind of delicacies in the market will you pick up -
on this copper, on species who saw the green this penny?
Acknowledge a fiasco. In the closet huddle.
Because the fairy tale can not come true.
But the heart melts, the doubt eats up:
nobody knows, can and can ...
What a flour! Sometimes, shouting happily: stay, hey!
In response, no sound. And only sparks from the flying horses.
After that you mumble: what does the fan have to do, say, autumn in the yard!
And he is stubborn only. But unsuccessful and dressed in a pore.
He fell asleep richly. I woke up poorly.
The former gold faded coppery.
Luck was gone. Groshi, Altyn.
There was a dream-a-and there is no dream.
What a meal! ..
But the heart melts - and, with whom, unknowingly sharing sorrows,
the violinist is playing. The visions disappeared, the music was a success.
2005
When it is not duty to own oneself,
I howled like a wolf. But I do not howl.
I own. I do not even bark.
Although I can, I do not want to.
Let's say it's autumn. The nineteenth century ends, groaning.
On Tuesday, at eight - the avenue makes a noise like an unreasonable child.
And somebody, the prosperity of a clearly small gentleman,
At the end of the avenue he sits with a violin on a bench, himself alone.
He strained his hands, but did not play,
but as if he were sorting through sounds.
Not dressed very much, rather on the fly.
But the hats, however, with him there is no.
Meanwhile, everything tighter compresses the dusk not yet reached by eight.
And the rails right there. But do not tram on them, but a horse with horses.
Fiddler in confusion: no music is given, why? ..
And all of a sudden - a vision flashes a fan out of the dusk to him.
In curls hairpin. Wrists are thin.
That - a stranger in the window of the horse.
He looks at the coquette where the violin is.
And, like a coin, a smile flies.
And almost weeping, the poor man runs after a stranger:
but suddenly luck? What if the same indistinguishable gold? ..
The dreamer is pale! What kind of delicacies in the market will you pick up -
on this copper, on species who saw the green this penny?
Acknowledge a fiasco. In the closet huddle.
Because the fairy tale can not come true.
But the heart melts, the doubt eats up:
nobody knows, can and can ...
What a flour! Sometimes, shouting happily: stay, hey!
In response, no sound. And only sparks from the flying horses.
After that you mumble: what does the fan have to do, say, autumn in the yard!
And he is stubborn only. But unsuccessful and dressed in a pore.
He fell asleep richly. I woke up poorly.
The former gold faded coppery.
Luck was gone. Groshi, Altyn.
There was a dream-a-and there is no dream.
What a meal! ..
But the heart melts - and, with whom, unknowingly sharing sorrows,
the violinist is playing. The visions disappeared, the music was a success.
2005