Lyrics Михаил Щербаков - После холодности безбрежной
Views
156
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Михаил Щербаков - После холодности безбрежной, and also a translation of a song with a video or clip.
После холодности безбрежной,
безнадежной, из года в год,
после медленной этой казни,
затяжной, как болезнь, как песнь,
ты, Бог весть для какой причуды,
глаз и рук своих ад и мёд
вдруг распахиваешь навстречу
мне, забывшему, кто я есмь.
И молчу я, дыша едва.
Сердце вспыхивает и гаснет.
Слух не внемлет. Ни рук, ни глаз нет.
Гортань мертва.
Так, быть может, иной пернатый
с юных дней в стенах четырёх,
позабыв назначенье крыльев,
долгий срок живёт взаперти,
и, когда он уже не птица,
кто-нибудь - невзначай, врасплох -
открывает ему просторы:
что, мол, делать с тобой! Лети.
Но ведь это - янтарь, слюда,
безделушка ручной работы.
Уж какие ему полёты!
Беда, беда...
А представь-ка себе, что узник,
не найдя на окне замка,
от внезапности ошалеет
и шагнёт, ошалев, в окно -
потому что, увидев небо
без малейшего огонька,
возомнит, что оно - в алмазах.
А такое не всем дано.
Только - гений он или бахвал -
мягче камни внизу не станут.
Обманулся или обманут -
равно пропал.
Берегись выпускать на волю
сумасброда, слепца, певца.
Берегись, он весьма опасен,
ибо с бездной путает высь.
Если ж выпустишь, то немедля
сожаленье сотри с лица,
задави в себе состраданье,
и тогда уж - не берегись.
Можешь с лёгкой душой смотреть,
как он, падая, улыбнётся:
что, мол, делать с тобой! Придётся
и впрямь лететь...
1992
безнадежной, из года в год,
после медленной этой казни,
затяжной, как болезнь, как песнь,
ты, Бог весть для какой причуды,
глаз и рук своих ад и мёд
вдруг распахиваешь навстречу
мне, забывшему, кто я есмь.
И молчу я, дыша едва.
Сердце вспыхивает и гаснет.
Слух не внемлет. Ни рук, ни глаз нет.
Гортань мертва.
Так, быть может, иной пернатый
с юных дней в стенах четырёх,
позабыв назначенье крыльев,
долгий срок живёт взаперти,
и, когда он уже не птица,
кто-нибудь - невзначай, врасплох -
открывает ему просторы:
что, мол, делать с тобой! Лети.
Но ведь это - янтарь, слюда,
безделушка ручной работы.
Уж какие ему полёты!
Беда, беда...
А представь-ка себе, что узник,
не найдя на окне замка,
от внезапности ошалеет
и шагнёт, ошалев, в окно -
потому что, увидев небо
без малейшего огонька,
возомнит, что оно - в алмазах.
А такое не всем дано.
Только - гений он или бахвал -
мягче камни внизу не станут.
Обманулся или обманут -
равно пропал.
Берегись выпускать на волю
сумасброда, слепца, певца.
Берегись, он весьма опасен,
ибо с бездной путает высь.
Если ж выпустишь, то немедля
сожаленье сотри с лица,
задави в себе состраданье,
и тогда уж - не берегись.
Можешь с лёгкой душой смотреть,
как он, падая, улыбнётся:
что, мол, делать с тобой! Придётся
и впрямь лететь...
1992
After the coldness is boundless,
hopeless, year after year,
after the slow execution,
lingering like a disease, like a song,
you, God knows what kind of fad,
eyes and hands of their hell and honey
suddenly you open to meet
me, who has forgotten who I am.
And I'm silent, breathing hardly.
The heart flares up and goes out.
The hearing does not listen. No hands, no eyes.
The larynx is dead.
So, perhaps, another bird
from the young days in the walls of four,
forgetting the purpose of the wings,
long term lives in confinement,
and when he is no longer a bird,
someone - by accident, by surprise -
opens up his space:
what, they say, do with you! Fly.
But this is amber, mica,
handmade bauble.
What are his flights!
The trouble, trouble ...
And imagine yourself that a prisoner,
not finding on the window of the castle,
from suddenness he will become stupefied
and will step forward, witlessly, through the window -
because when you see the sky
without the slightest spark,
he thinks it's in diamonds.
And this is not all given.
Only - he is a genius or a boghwal -
softer the stones below will not.
Deceived or deceived -
equally disappeared.
Beware of letting go
a madman, a blind man, a singer.
Beware, he is very dangerous,
because it is confused with the abyss.
If you let go, then immediately
regret is deleted from the face,
crush in yourself compassion,
and then - do not be afraid.
You can look with an easy mind,
as he falls, he will smile:
what, they say, do with you! Have to
and indeed fly ...
1992
hopeless, year after year,
after the slow execution,
lingering like a disease, like a song,
you, God knows what kind of fad,
eyes and hands of their hell and honey
suddenly you open to meet
me, who has forgotten who I am.
And I'm silent, breathing hardly.
The heart flares up and goes out.
The hearing does not listen. No hands, no eyes.
The larynx is dead.
So, perhaps, another bird
from the young days in the walls of four,
forgetting the purpose of the wings,
long term lives in confinement,
and when he is no longer a bird,
someone - by accident, by surprise -
opens up his space:
what, they say, do with you! Fly.
But this is amber, mica,
handmade bauble.
What are his flights!
The trouble, trouble ...
And imagine yourself that a prisoner,
not finding on the window of the castle,
from suddenness he will become stupefied
and will step forward, witlessly, through the window -
because when you see the sky
without the slightest spark,
he thinks it's in diamonds.
And this is not all given.
Only - he is a genius or a boghwal -
softer the stones below will not.
Deceived or deceived -
equally disappeared.
Beware of letting go
a madman, a blind man, a singer.
Beware, he is very dangerous,
because it is confused with the abyss.
If you let go, then immediately
regret is deleted from the face,
crush in yourself compassion,
and then - do not be afraid.
You can look with an easy mind,
as he falls, he will smile:
what, they say, do with you! Have to
and indeed fly ...
1992