Lyrics Михаил Щербаков - Не только
Views
97
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Михаил Щербаков - Не только, and also a translation of a song with a video or clip.
Скажу себе, не возводи к Эдему и Адаму,
не подступай издалека, не заходи окольно.
В проводники возьми напев, махнув оркестру в яму,
чтоб оглушал не наповал, но бередил пребольно.
И начинай по существу: влюбился мальчик в даму.
но до него ей дела нет, она живет привольно.
Он новичок, не знает нот, он натворит ошибок,
но дама в них и в нём самом участия не примет.
Как все юнцы, он угловат, как немцы все — негибок,
но не она его смягчит и с недругом разнимет.
Не от неё, хоть и смешон, дождется он улыбок,
и упадёт, но не она его с земли подымет.
Семь, нет, восемь уже лет, как был ей тоже как бы мираж,
мелькнул всадник, и куда-то дальше вскачь повёз депешу.
В тот год что ей выжить помогло? Похоже, набожность одна.
Лазурь, четки. Gott der Vater und Gott der Sohn. Не весь погас мираж,
воспламенив её тевтонскую кровь, не сам выцвел.
Сумеречной рябью стал, мечтой, метелью.
Семь лет быт, замужество, и нервы, нервы сделали своё.
От них даже Gott der heilige Geist не спас.
Кому мольбы пред алтарём, кому верхом в генштабы.
Кого метель, кого мечта заворожит, завьюжит.
А новичок, переболев, преодолев ухабы,
еще дойдёт до кладовых и до чинов дослужит,
от каковых она одна его теперь спасла бы,
но до юнца ей дела нет, она живёт не тужит.
Нынче в замке у неё как раз проездом в город Берлин
вот-вот грянет струнный коллектив живьём. Округа в сборе.
Лед с утра к вискам и наготове капли те, что принимать
велел доктор с ложки мельхиоровой дважды в день. Принять
и в тёмном верхнем этаже почти забыться пока. Потом, после
горничная или секретарь, войдя, доложит,
что квартет столичный за искусство деньги взять не захотел.
Сыграл даром и с виолончелями отбыл прочь.
Скажу себе: не удивил, но убедил всецело,
что сам отнюдь не новичок, понахватался толка.
Что знаешь нот упрямый лад и вяжешь их умело.
Как по канве узоры шьёшь, но рвётся там, где тонко.
Где все о том, что никому ни до кого нет дела.
Спрошу себя: ведь ты о том? Отвечу: нет, не только.
не подступай издалека, не заходи окольно.
В проводники возьми напев, махнув оркестру в яму,
чтоб оглушал не наповал, но бередил пребольно.
И начинай по существу: влюбился мальчик в даму.
но до него ей дела нет, она живет привольно.
Он новичок, не знает нот, он натворит ошибок,
но дама в них и в нём самом участия не примет.
Как все юнцы, он угловат, как немцы все — негибок,
но не она его смягчит и с недругом разнимет.
Не от неё, хоть и смешон, дождется он улыбок,
и упадёт, но не она его с земли подымет.
Семь, нет, восемь уже лет, как был ей тоже как бы мираж,
мелькнул всадник, и куда-то дальше вскачь повёз депешу.
В тот год что ей выжить помогло? Похоже, набожность одна.
Лазурь, четки. Gott der Vater und Gott der Sohn. Не весь погас мираж,
воспламенив её тевтонскую кровь, не сам выцвел.
Сумеречной рябью стал, мечтой, метелью.
Семь лет быт, замужество, и нервы, нервы сделали своё.
От них даже Gott der heilige Geist не спас.
Кому мольбы пред алтарём, кому верхом в генштабы.
Кого метель, кого мечта заворожит, завьюжит.
А новичок, переболев, преодолев ухабы,
еще дойдёт до кладовых и до чинов дослужит,
от каковых она одна его теперь спасла бы,
но до юнца ей дела нет, она живёт не тужит.
Нынче в замке у неё как раз проездом в город Берлин
вот-вот грянет струнный коллектив живьём. Округа в сборе.
Лед с утра к вискам и наготове капли те, что принимать
велел доктор с ложки мельхиоровой дважды в день. Принять
и в тёмном верхнем этаже почти забыться пока. Потом, после
горничная или секретарь, войдя, доложит,
что квартет столичный за искусство деньги взять не захотел.
Сыграл даром и с виолончелями отбыл прочь.
Скажу себе: не удивил, но убедил всецело,
что сам отнюдь не новичок, понахватался толка.
Что знаешь нот упрямый лад и вяжешь их умело.
Как по канве узоры шьёшь, но рвётся там, где тонко.
Где все о том, что никому ни до кого нет дела.
Спрошу себя: ведь ты о том? Отвечу: нет, не только.
I'll tell myself, do not raise to Eden and Adam,
Do not approach from afar, do not go round the beaten path.
In the conductors take the melody, waving the orchestra into the pit,
So that he did not stun on the spot, but he curbed abruptly.
And start on the merits: the boy fell in love with the lady.
But before she does not care, she lives freely.
He is a beginner, he does not know the music, he will make mistakes,
But the lady in them and in him will not take part.
Like all the youngsters, he is angular, like the Germans are all - inflexible,
But she will not soften it and with the foe will distinguish.
Not from her, though ridiculous, he will wait for smiles,
And will fall, but she will not lift it from the ground.
Seven, no, eight already years, as was to her, too, as it were a mirage,
The horseman flashed, and somewhere else, he jumped on the telegram.
In that year that she survived helped? It seems like piety is one.
Azure, beads. Gott der Vater und Gott der Sohn. The whole mirage was not extinguished,
Igniting her Teutonic blood, did not fade himself.
Twilight ripples became, a dream, a blizzard.
Seven years of life, marriage, and nerves, nerves have made their own.
From them even Gott der Heilige Geist did not save.
Who pleads before the altar, who rides to the General Staff.
Whom the snowstorm, whom the dream will enchant, zavjuzhit.
A newcomer, having had a pain, having overcome potholes,
Still reach the storerooms and finish the ranks,
From what she alone would have saved him now,
But she does not care about the youngster, she does not live tuzhit.
Today in the castle she just traveled to the city of Berlin
Just about to burst a string band alive. Counties in the collection.
Ice in the morning to the temples and at the ready drops that take
The doctor ordered a spoonful of cupronickel twice a day. To accept
And in the dark top floor is almost forgotten for now. Then, after
The maid or secretary, having entered, will report,
That the capital's quartet did not want to take money for art.
He played for nothing and left with cellos.
I'll tell myself: I was not surprised, but I convinced him completely,
That he himself is by no means a beginner, he began to grow reluctant.
That you know the notes stubbornly harmony and knit them skillfully.
As for the canvas you sew patterns, but it tears where it is delicate.
Where is all that nobody cares about anyone.
I'll ask myself: are you talking about that? I will answer: no, not only.
Do not approach from afar, do not go round the beaten path.
In the conductors take the melody, waving the orchestra into the pit,
So that he did not stun on the spot, but he curbed abruptly.
And start on the merits: the boy fell in love with the lady.
But before she does not care, she lives freely.
He is a beginner, he does not know the music, he will make mistakes,
But the lady in them and in him will not take part.
Like all the youngsters, he is angular, like the Germans are all - inflexible,
But she will not soften it and with the foe will distinguish.
Not from her, though ridiculous, he will wait for smiles,
And will fall, but she will not lift it from the ground.
Seven, no, eight already years, as was to her, too, as it were a mirage,
The horseman flashed, and somewhere else, he jumped on the telegram.
In that year that she survived helped? It seems like piety is one.
Azure, beads. Gott der Vater und Gott der Sohn. The whole mirage was not extinguished,
Igniting her Teutonic blood, did not fade himself.
Twilight ripples became, a dream, a blizzard.
Seven years of life, marriage, and nerves, nerves have made their own.
From them even Gott der Heilige Geist did not save.
Who pleads before the altar, who rides to the General Staff.
Whom the snowstorm, whom the dream will enchant, zavjuzhit.
A newcomer, having had a pain, having overcome potholes,
Still reach the storerooms and finish the ranks,
From what she alone would have saved him now,
But she does not care about the youngster, she does not live tuzhit.
Today in the castle she just traveled to the city of Berlin
Just about to burst a string band alive. Counties in the collection.
Ice in the morning to the temples and at the ready drops that take
The doctor ordered a spoonful of cupronickel twice a day. To accept
And in the dark top floor is almost forgotten for now. Then, after
The maid or secretary, having entered, will report,
That the capital's quartet did not want to take money for art.
He played for nothing and left with cellos.
I'll tell myself: I was not surprised, but I convinced him completely,
That he himself is by no means a beginner, he began to grow reluctant.
That you know the notes stubbornly harmony and knit them skillfully.
As for the canvas you sew patterns, but it tears where it is delicate.
Where is all that nobody cares about anyone.
I'll ask myself: are you talking about that? I will answer: no, not only.