Lyrics Михаил Щербаков - Конец недели
Views
171
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Михаил Щербаков - Конец недели, and also a translation of a song with a video or clip.
КОНЕЦ НЕДЕЛИ
День словно в стороне висел, нас как бы не касался.
Он выдался не хмур, не скор, не более весом,
чем всякий дар небес, и нам последним не казался.
А это был последний дар - и никаких потом.
Но кто же в пятом знал часу, что станет с ним в шестом?
Вне связи с миром наш тонул в снегах двуглавый терем,
и рысью, да не той, какой рысак рекорды бьет,
а родственницей льва, сиречь лесным пятнистым зверем,
шли сумерки на нас, но мы не брали их в расчет.
А ром меж тем уже не грел, и джем горчил, и мед.
В жаровне жгли мы хлам сырой, она черно чадила,
и было вопреки слезам и стонам здешних зим
окно отворено, ведь нам на ум не приходило,
что это наш последний дым, и ничего за ним.
А зверь меж тем сужал круги, неслышен и незрим.
Рассеянные, как чета беспечных новобрачных,
мы вздрогнули, когда не в срок, отстав на целый круг,
прокаркал заводной летун двенадцать равнозначных,
двенадцать безразличных раз, - но вздрогнули не вдруг.
Меж тем летун порхнул в окно, и взмыл, и взял на юг.
Огонь еще моргал, мерцал, извивы и изгибы
пестрели на стене, но мы смотрели не туда.
А это был последний текст, который мы прочли бы,
и сумерки уже над ним смыкались, как вода.
Одно лишь слово было там, и слово было "Да".
День словно в стороне висел, нас как бы не касался.
Он выдался не хмур, не скор, не более весом,
чем всякий дар небес, и нам последним не казался.
А это был последний дар - и никаких потом.
Но кто же в пятом знал часу, что станет с ним в шестом?
Вне связи с миром наш тонул в снегах двуглавый терем,
и рысью, да не той, какой рысак рекорды бьет,
а родственницей льва, сиречь лесным пятнистым зверем,
шли сумерки на нас, но мы не брали их в расчет.
А ром меж тем уже не грел, и джем горчил, и мед.
В жаровне жгли мы хлам сырой, она черно чадила,
и было вопреки слезам и стонам здешних зим
окно отворено, ведь нам на ум не приходило,
что это наш последний дым, и ничего за ним.
А зверь меж тем сужал круги, неслышен и незрим.
Рассеянные, как чета беспечных новобрачных,
мы вздрогнули, когда не в срок, отстав на целый круг,
прокаркал заводной летун двенадцать равнозначных,
двенадцать безразличных раз, - но вздрогнули не вдруг.
Меж тем летун порхнул в окно, и взмыл, и взял на юг.
Огонь еще моргал, мерцал, извивы и изгибы
пестрели на стене, но мы смотрели не туда.
А это был последний текст, который мы прочли бы,
и сумерки уже над ним смыкались, как вода.
Одно лишь слово было там, и слово было "Да".
WEEKEND
The day seemed to hang on the side, it did not touch us.
He did not appear gloomy, not swift, no more weight,
than any gift from heaven, and it did not seem to us last.
And this was the last gift - and no later.
But who in the fifth knew the hour, what will become of him in the sixth?
Out of touch with the world, our drowned in the snow was a two-headed tower,
and trot, but not the one that trotters records beats,
but a relative of a lion, that is, a forest spotted beast,
Twilight was upon us, but we did not take them into account.
And the rum meanwhile did not warm up, and jam bitter, and honey.
In the brazier we burned the trash raw, she blackened,
and was contrary to the tears and moans of the local winters
the window is open, because it did not come to our minds,
that this is our last smoke, and nothing behind it.
And the beast, meanwhile, narrowed the circles, inaudible and invisible.
Scattered, like a couple of carefree newlyweds,
we shuddered when, not on time, behind a whole circle,
twelve clockwork twelve twelve peers,
twelve indifferent times - but they did not start suddenly.
Meanwhile, the flyer fluttered out the window, and soared, and took to the south.
The fire was still blinking, twinkling, twisting and bending
were dazzled on the wall, but we were looking in the wrong direction.
And this was the last text that we would have read,
and the twilight was already close above him, like water.
The only word was there, and the word was "Yes."
The day seemed to hang on the side, it did not touch us.
He did not appear gloomy, not swift, no more weight,
than any gift from heaven, and it did not seem to us last.
And this was the last gift - and no later.
But who in the fifth knew the hour, what will become of him in the sixth?
Out of touch with the world, our drowned in the snow was a two-headed tower,
and trot, but not the one that trotters records beats,
but a relative of a lion, that is, a forest spotted beast,
Twilight was upon us, but we did not take them into account.
And the rum meanwhile did not warm up, and jam bitter, and honey.
In the brazier we burned the trash raw, she blackened,
and was contrary to the tears and moans of the local winters
the window is open, because it did not come to our minds,
that this is our last smoke, and nothing behind it.
And the beast, meanwhile, narrowed the circles, inaudible and invisible.
Scattered, like a couple of carefree newlyweds,
we shuddered when, not on time, behind a whole circle,
twelve clockwork twelve twelve peers,
twelve indifferent times - but they did not start suddenly.
Meanwhile, the flyer fluttered out the window, and soared, and took to the south.
The fire was still blinking, twinkling, twisting and bending
were dazzled on the wall, but we were looking in the wrong direction.
And this was the last text that we would have read,
and the twilight was already close above him, like water.
The only word was there, and the word was "Yes."