Lyrics Метанойя - Апокриф
Views
19
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Метанойя - Апокриф, and also a translation of a song with a video or clip.
***
Тем, кто жил да в седле, да с кнутом, песни стелятся в ноги,
Промедление тянет ко дну, вытирая сны досуха.
Шевеление смерти подобно, коль в путь, да без посоха,
А врата в никуда широки, как мотив без тревоги.
Разливаются Нилом, сереют и сохнут Аралом,
Лепит жизнь из прохожих стремлений, оградами кованых,
Но всегда твердо знают, на ужин – пюре и бефстроганов,
Что дымятся по сытным квартирам просторным и малым.
Жизнь бежит по страницам своих и чужих биографий,
И песчинки шагов заползают в curriculum vitae,
Чтобы знали соседние двери, мол – лыком не шиты.
И при этом, хотя бы прилюдно, не терпят тщеславий,
Ворожат у безмолвия стен, забывая – где небо,
Колобродят кругами эпох горделивых да погнутых,
Но всегда твердо помнят, на ужин – пюре и бефстроганов,
И намазанный маслом ломоть аппетитного хлеба.
По углам – крошки грез, по горбам – событийные торбы,
По умам – безразличные взоры с личиной упорства.
Гордецы да пророки братаются воском притворства,
Паяцам присягают на верность стыдливые толпы.
А из ксерокса памяти лезут досужие сплетни,
И болтается дух катакомбами внутренних органов.
Тоже знает – сегодня на ужин пюре и бефстроганов,
Значит, снова равны все признанья, молитвы и бредни.
Как аборты прогресса ошибки бухой поветухи,
Удирают из контрацептивов большие желания.
Календарно смакуют падения сны и мечтания
И кружатся над бледной зимой, как голодные мухи.
А святая весна все кончает текущими льдами,
А хмельная весна принимает шальных да растроганных,
Но закатанным зенкам на ужин – пюре и бефстроганов,
И приправой – беседа с привыкшими к благу богами.
И пожарники пьют за прогресс на пустых пепелищах,
Менестрели больших галерей все под локоть с министрами,
И гремит за непризнанных тост расписными канистрами,
Бередятся мерцаньем светил налитые глазища.
Всепрощение просит курить, да промокли кисеты,
Вседозволенность шьет по слогам архетипы из слоганов…
Тоже знают – сегодня на ужин пюре и бефстроганов
Гороскопы микробов, притертые к смерти приметы.
Христофор – колумбарным инкубом в Клондайк демократов,
Леонардо – цепями к крылу, мол – пущай налетается,
Данте выгнан из Ада и вновь возбуждением мается,
Даже Дарвин и тот исключен из семейства приматов.
Всем большой самосуд самострелами прихотей моды,
Всем наглядно – какими грехами бессмертны дороги к ним.
Общим скопом прощают и кормят пюре и бефстроганов,
А на сытый желудок все гладко – и взятки и счеты.
Босоногой равниной по мозгу кудесница вера,
Получившая роль да пароль отдыхает припевами,
Разбавляя плеяду сугревами да разогревами,
Оставляя пропитым потомкам апокриф примера.
Солнце лепит ремиксы особо отмеченным тенью.
Солнце бреет вихрастые лбы, да шныряет острогами.
И дымятся по сытым квартирам – пюре и бефстроганов,
Приминая ростки до бессмертья не нужных сомнений.
Дмитрий Панов
Тем, кто жил да в седле, да с кнутом, песни стелятся в ноги,
Промедление тянет ко дну, вытирая сны досуха.
Шевеление смерти подобно, коль в путь, да без посоха,
А врата в никуда широки, как мотив без тревоги.
Разливаются Нилом, сереют и сохнут Аралом,
Лепит жизнь из прохожих стремлений, оградами кованых,
Но всегда твердо знают, на ужин – пюре и бефстроганов,
Что дымятся по сытным квартирам просторным и малым.
Жизнь бежит по страницам своих и чужих биографий,
И песчинки шагов заползают в curriculum vitae,
Чтобы знали соседние двери, мол – лыком не шиты.
И при этом, хотя бы прилюдно, не терпят тщеславий,
Ворожат у безмолвия стен, забывая – где небо,
Колобродят кругами эпох горделивых да погнутых,
Но всегда твердо помнят, на ужин – пюре и бефстроганов,
И намазанный маслом ломоть аппетитного хлеба.
По углам – крошки грез, по горбам – событийные торбы,
По умам – безразличные взоры с личиной упорства.
Гордецы да пророки братаются воском притворства,
Паяцам присягают на верность стыдливые толпы.
А из ксерокса памяти лезут досужие сплетни,
И болтается дух катакомбами внутренних органов.
Тоже знает – сегодня на ужин пюре и бефстроганов,
Значит, снова равны все признанья, молитвы и бредни.
Как аборты прогресса ошибки бухой поветухи,
Удирают из контрацептивов большие желания.
Календарно смакуют падения сны и мечтания
И кружатся над бледной зимой, как голодные мухи.
А святая весна все кончает текущими льдами,
А хмельная весна принимает шальных да растроганных,
Но закатанным зенкам на ужин – пюре и бефстроганов,
И приправой – беседа с привыкшими к благу богами.
И пожарники пьют за прогресс на пустых пепелищах,
Менестрели больших галерей все под локоть с министрами,
И гремит за непризнанных тост расписными канистрами,
Бередятся мерцаньем светил налитые глазища.
Всепрощение просит курить, да промокли кисеты,
Вседозволенность шьет по слогам архетипы из слоганов…
Тоже знают – сегодня на ужин пюре и бефстроганов
Гороскопы микробов, притертые к смерти приметы.
Христофор – колумбарным инкубом в Клондайк демократов,
Леонардо – цепями к крылу, мол – пущай налетается,
Данте выгнан из Ада и вновь возбуждением мается,
Даже Дарвин и тот исключен из семейства приматов.
Всем большой самосуд самострелами прихотей моды,
Всем наглядно – какими грехами бессмертны дороги к ним.
Общим скопом прощают и кормят пюре и бефстроганов,
А на сытый желудок все гладко – и взятки и счеты.
Босоногой равниной по мозгу кудесница вера,
Получившая роль да пароль отдыхает припевами,
Разбавляя плеяду сугревами да разогревами,
Оставляя пропитым потомкам апокриф примера.
Солнце лепит ремиксы особо отмеченным тенью.
Солнце бреет вихрастые лбы, да шныряет острогами.
И дымятся по сытым квартирам – пюре и бефстроганов,
Приминая ростки до бессмертья не нужных сомнений.
Дмитрий Панов
***
Those who lived yes in the saddle, and with the whip, the songs are settled in his feet,
Deletion pulls to the bottom, wiping dry dams.
The movement of death is like, in the way, yes without a proud,
And the gates are not wide, as a motive without anxiety.
Spilled with the Nile, gray and dry by Aral
Life from passersby aspirations, forged fences,
But always firmly know, for dinner - puree and befstrogen,
What they will enjoy the nasty apartments spacious and small.
Life runs through the pages of their and other biographies,
And the grace of steps are covered in Curriculum Vitae,
To know the neighboring doors, they say not to the flashes.
And at the same time, at least in public, do not suffer vanity,
Burn out from the silence of the walls, forgetting - where heaven,
Coobrigid the circles of the epochs of prideous and swung,
But always firmly remember, for dinner - Puree and Beefstoganov,
And the naked loaf of appetizing bread is smeared.
In the corners - the crumbs of the dreams, along the humps - the event belonging,
On the minds - indifferent looks from obstinate persistence.
Pride of the Prophets are brought by waxing,
The soldiers swear to the loyalty of the smooth crowds.
And from the photocopy of memory climb sustaining gossip,
And the spirit of the catacombs of the internal organs dangles.
Also knows - today for dinner puree and befstrogen,
So, all recognizable, prayers and delirium are again equal.
As abortions of progress of mistakes, tunes
Surprised from contraceptives great desires.
Calendarly savor dreams and dreams
And spin over the pale in winter, like hungry flies.
And the holy spring is all cums current ice,
And the Criminal Spring takes the crazy yes touched,
But routine Zenkoms for dinner - mashed potatoes and Beefstoganov,
And seasoning is a conversation with the gods accustomed to the good.
And firefighters drink progress on empty ashes,
Mentrels of big galleries all under the elbow with the ministers,
And thundering for unrecognized toast by painted canes,
Bored with Merzan, shining pillioned glazes.
Unforgettable asks to smoke, yes wicked brushes,
Advocity sews on the syllables archetypes from slogans ...
Also know - today for dinner puree and befstrogen
Horoscopes of microbes, tested to death.
Christopher - Colombary Incub in Klondike Democrats,
Leonardo - chains to wing, they say - let's fly away,
Dante is expelled from hell and again excitement is
Even Darwin and is excluded from the family of primates.
All the big self-soupes of fashion whims
All clearly - what sins are the roads to them are immortal.
A common squash forgive and feed puree and befstrogen,
And on the full stomach everything is smooth - and bribes and scores.
Barefoot plain on the brain Kudesnitsa Vera,
The resulting Password rests by the chills,
Diluting the Pleiad of Suges and heating,
Leaving the impregnated descendants of the apocryon example.
The sun sculpt remixes a particularly marked shadow.
The sun shaves the vihusty foreheads, but sins of rudders.
And they wake up on the full apartments - Puree and Beefstoganov,
Communion sprouts before immortal not necessary doubts.
Dmitry Panov
Those who lived yes in the saddle, and with the whip, the songs are settled in his feet,
Deletion pulls to the bottom, wiping dry dams.
The movement of death is like, in the way, yes without a proud,
And the gates are not wide, as a motive without anxiety.
Spilled with the Nile, gray and dry by Aral
Life from passersby aspirations, forged fences,
But always firmly know, for dinner - puree and befstrogen,
What they will enjoy the nasty apartments spacious and small.
Life runs through the pages of their and other biographies,
And the grace of steps are covered in Curriculum Vitae,
To know the neighboring doors, they say not to the flashes.
And at the same time, at least in public, do not suffer vanity,
Burn out from the silence of the walls, forgetting - where heaven,
Coobrigid the circles of the epochs of prideous and swung,
But always firmly remember, for dinner - Puree and Beefstoganov,
And the naked loaf of appetizing bread is smeared.
In the corners - the crumbs of the dreams, along the humps - the event belonging,
On the minds - indifferent looks from obstinate persistence.
Pride of the Prophets are brought by waxing,
The soldiers swear to the loyalty of the smooth crowds.
And from the photocopy of memory climb sustaining gossip,
And the spirit of the catacombs of the internal organs dangles.
Also knows - today for dinner puree and befstrogen,
So, all recognizable, prayers and delirium are again equal.
As abortions of progress of mistakes, tunes
Surprised from contraceptives great desires.
Calendarly savor dreams and dreams
And spin over the pale in winter, like hungry flies.
And the holy spring is all cums current ice,
And the Criminal Spring takes the crazy yes touched,
But routine Zenkoms for dinner - mashed potatoes and Beefstoganov,
And seasoning is a conversation with the gods accustomed to the good.
And firefighters drink progress on empty ashes,
Mentrels of big galleries all under the elbow with the ministers,
And thundering for unrecognized toast by painted canes,
Bored with Merzan, shining pillioned glazes.
Unforgettable asks to smoke, yes wicked brushes,
Advocity sews on the syllables archetypes from slogans ...
Also know - today for dinner puree and befstrogen
Horoscopes of microbes, tested to death.
Christopher - Colombary Incub in Klondike Democrats,
Leonardo - chains to wing, they say - let's fly away,
Dante is expelled from hell and again excitement is
Even Darwin and is excluded from the family of primates.
All the big self-soupes of fashion whims
All clearly - what sins are the roads to them are immortal.
A common squash forgive and feed puree and befstrogen,
And on the full stomach everything is smooth - and bribes and scores.
Barefoot plain on the brain Kudesnitsa Vera,
The resulting Password rests by the chills,
Diluting the Pleiad of Suges and heating,
Leaving the impregnated descendants of the apocryon example.
The sun sculpt remixes a particularly marked shadow.
The sun shaves the vihusty foreheads, but sins of rudders.
And they wake up on the full apartments - Puree and Beefstoganov,
Communion sprouts before immortal not necessary doubts.
Dmitry Panov