Lyrics Макс Устиновский - Чайка Монолог Кости Треплева дубль 2
Views
9
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Макс Устиновский - Чайка Монолог Кости Треплева дубль 2, and also a translation of a song with a video or clip.
А.П. Чехов. "Чайка". Монолог Кости Треплева (сцена разговора с дядей перед спектаклем)
Любит - не любит, любит - не любит, любит - не любит... Видишь, дядя, моя мать меня не любит. Еще бы! Ей хочется жить, любить, носить светлые кофточки, а мне уже двадцать пять лет, и я постоянно напоминаю ей, что она уже не молода.
Когда меня нет, ей только тридцать два года, при мне же сорок три, и за это она меня ненавидит. Она знает также, что я не признаю театра. Она любит театр, ей кажется, что она служит человечеству, святому искусству, а по-моему, современный театр - это рутина, предрассудок. Когда поднимается занавес и при вечернем освещении, в комнате с тремя стенами, эти великие таланты, жрецы святого искусства изображают, как люди едят, пьют, любят, ходят, носят свои пиджаки; когда из пошлых картин и фраз стараются выудить мораль - маленькую, удобопонятную, полезную в домашнем обиходе; когда в тысяче вариаций мне подносят все одно и то же, одно и то же, одно и то же, - то я бегу и бегу, как Мопассан бежал от Эйфелевой башни, которая давила ему мозг своей пошлостью.
Я люблю мать, сильно люблю; но она ведет бестолковую жизнь, вечно носится с этим беллетристом, имя ее постоянно треплют в газетах, - и это меня утомляет. Иногда же просто во мне говорит эгоизм обыкновенного смертного; бывает жаль, что у меня мать известная актриса, и, кажется, будь это обыкновенная женщина, то я был бы счастливее.
Дядя, что может быть отчаяннее и глупее положения: бывало, у нее сидят в гостях сплошь все знаменитости, артисты и писатели, и между ними только один я - ничто, и меня терпят только потому, что я ее сын.
Кто я? Что я? Вышел из третьего курса университета по обстоятельствам, как говорится, от редакции не зависящим, никаких талантов, денег ни гроша, а по паспорту я - киевский мещанин. Мой отец ведь киевский мещанин, хотя тоже был известным актером. Так вот, когда, бывало, в ее гостиной все эти артисты и писатели обращали на меня свое милостивое внимание, то мне казалось, что своими взглядами они измеряли мое ничтожество, - я угадывал их мысли и страдал от унижения...
Я слышу шаги... (Обнимает дядю.) Я без нее жить не могу... Даже звук ее шагов прекрасен... Я счастлив безумно. (Быстро идет навстречу Нине Заречной, которая входит.) Волшебница, мечта моя...
Любит - не любит, любит - не любит, любит - не любит... Видишь, дядя, моя мать меня не любит. Еще бы! Ей хочется жить, любить, носить светлые кофточки, а мне уже двадцать пять лет, и я постоянно напоминаю ей, что она уже не молода.
Когда меня нет, ей только тридцать два года, при мне же сорок три, и за это она меня ненавидит. Она знает также, что я не признаю театра. Она любит театр, ей кажется, что она служит человечеству, святому искусству, а по-моему, современный театр - это рутина, предрассудок. Когда поднимается занавес и при вечернем освещении, в комнате с тремя стенами, эти великие таланты, жрецы святого искусства изображают, как люди едят, пьют, любят, ходят, носят свои пиджаки; когда из пошлых картин и фраз стараются выудить мораль - маленькую, удобопонятную, полезную в домашнем обиходе; когда в тысяче вариаций мне подносят все одно и то же, одно и то же, одно и то же, - то я бегу и бегу, как Мопассан бежал от Эйфелевой башни, которая давила ему мозг своей пошлостью.
Я люблю мать, сильно люблю; но она ведет бестолковую жизнь, вечно носится с этим беллетристом, имя ее постоянно треплют в газетах, - и это меня утомляет. Иногда же просто во мне говорит эгоизм обыкновенного смертного; бывает жаль, что у меня мать известная актриса, и, кажется, будь это обыкновенная женщина, то я был бы счастливее.
Дядя, что может быть отчаяннее и глупее положения: бывало, у нее сидят в гостях сплошь все знаменитости, артисты и писатели, и между ними только один я - ничто, и меня терпят только потому, что я ее сын.
Кто я? Что я? Вышел из третьего курса университета по обстоятельствам, как говорится, от редакции не зависящим, никаких талантов, денег ни гроша, а по паспорту я - киевский мещанин. Мой отец ведь киевский мещанин, хотя тоже был известным актером. Так вот, когда, бывало, в ее гостиной все эти артисты и писатели обращали на меня свое милостивое внимание, то мне казалось, что своими взглядами они измеряли мое ничтожество, - я угадывал их мысли и страдал от унижения...
Я слышу шаги... (Обнимает дядю.) Я без нее жить не могу... Даже звук ее шагов прекрасен... Я счастлив безумно. (Быстро идет навстречу Нине Заречной, которая входит.) Волшебница, мечта моя...
A.P. Chekhov. "Gull". Monologue of Bones Treplev (scene of a conversation with an uncle before the performance)
He loves - does not love, loves - does not love, loves - does not love ... You see, uncle, my mother does not love me. Still would! She wants to live, love, wear light blouses, and I am already twenty -five years old, and I constantly remind her that she is no longer young.
When I am not, she is only thirty -two years old, with me forty -three, and for this she hates me. She also knows that I do not recognize the theater. She loves the theater, it seems to her that it serves humanity, holy art, and in my opinion, the modern theater is a routine, prejudice. when from vulgar paintings and phrases they try to remove morality - small, chosen, useful in household everyday life; When, in a thousand variations, they bring me the same thing, the same thing, the same thing, the same thing, I run and run, as Maupassant ran from the Eiffel Tower, which crushed his brain with his vulgarity.
I love my mother, I love it very much; But she leads a stupid life, always rushes with this fiction writer, her name constantly fluttered in the newspapers - and this tires me. Sometimes just in me speaks the egoism of an ordinary mortal; It is a pity that my mother is a famous actress, and, it seems, be it an ordinary woman, then I would be happier.
Uncle, which could be more desperate and stupid than the situation: it happened that she was visiting all celebrities, artists and writers, and there is only one me - nothing between them, and I am suffered only because I am her son.
Who am I? What am I? He left the third year of the university due to circumstances, as they say, on the editorial office without dependent, no talents, money, not a penny, and according to the passport, I am a Kiev tradesman. My father is a Kiev tradesman, although he was also a famous actor. So, when, in her living room, all these artists and writers turned their gracious attention to me, it seemed to me that with their views they measured my insignificance - I guessed their thoughts and suffered from humiliation ...
I hear steps ... (Hugs my uncle.) I can’t live without her ... Even the sound of her steps is beautiful ... I am happy insanely. (Quickly goes towards Nina Zarechny, who enters.) Sorceress, my dream ...
He loves - does not love, loves - does not love, loves - does not love ... You see, uncle, my mother does not love me. Still would! She wants to live, love, wear light blouses, and I am already twenty -five years old, and I constantly remind her that she is no longer young.
When I am not, she is only thirty -two years old, with me forty -three, and for this she hates me. She also knows that I do not recognize the theater. She loves the theater, it seems to her that it serves humanity, holy art, and in my opinion, the modern theater is a routine, prejudice. when from vulgar paintings and phrases they try to remove morality - small, chosen, useful in household everyday life; When, in a thousand variations, they bring me the same thing, the same thing, the same thing, the same thing, I run and run, as Maupassant ran from the Eiffel Tower, which crushed his brain with his vulgarity.
I love my mother, I love it very much; But she leads a stupid life, always rushes with this fiction writer, her name constantly fluttered in the newspapers - and this tires me. Sometimes just in me speaks the egoism of an ordinary mortal; It is a pity that my mother is a famous actress, and, it seems, be it an ordinary woman, then I would be happier.
Uncle, which could be more desperate and stupid than the situation: it happened that she was visiting all celebrities, artists and writers, and there is only one me - nothing between them, and I am suffered only because I am her son.
Who am I? What am I? He left the third year of the university due to circumstances, as they say, on the editorial office without dependent, no talents, money, not a penny, and according to the passport, I am a Kiev tradesman. My father is a Kiev tradesman, although he was also a famous actor. So, when, in her living room, all these artists and writers turned their gracious attention to me, it seemed to me that with their views they measured my insignificance - I guessed their thoughts and suffered from humiliation ...
I hear steps ... (Hugs my uncle.) I can’t live without her ... Even the sound of her steps is beautiful ... I am happy insanely. (Quickly goes towards Nina Zarechny, who enters.) Sorceress, my dream ...