— Меня зовут Хейзел. Огастус Уотерс был величайшей любовью моей жизни, предначертанной свыше и свыше же и оборванной. У нас была огромная любовь. Не могу сказать о ней больше, не утонув в луже слез. Гас знал. Гас знает. Я не расскажу вам об этом, потому что, как каждая настоящая любовь, наша умрет вместе с нами. Я рассчитывала, это Гас будет говорить по мне надгробное слово, потому что никого другого… — Я начала плакать. — Ну да, как не заплакать. Как я могу… Ладно. Ладно. — Глубоко подышав, я вернулась к листку: — Я не могу говорить о нашей любви, поэтому буду говорить о математике. Я не очень в ней сильна, но твердо знаю одно: между нулем и единицей есть бесконечное множество чисел. Есть одна десятая, двенадцать сотых, сто двенадцать тысячных и так далее. Конечно, между нулем и двойкой или нулем и миллионом бесконечное множество чисел больше — некоторые бесконечности больше других бесконечностей. Этому нас научил писатель, который нам раньше нравился. Есть дни, много дней, когда я чувствую обиду и гнев из-за размера моей персональной бесконечности. Я хочу больше времени, чем мне, вероятно, отмерено, и, о Боже, я всей душой хотела бы больше дней для Огастуса Уотерса, но, Гас, любовь моя, не могу выразить, как я благодарна за нашу маленькую бесконечность. Я не променяла бы ее на целый мир. Ты дал мне вечность за считанные дни. Спасибо тебе.
- My name is Hazel. Augustus Waters was the greatest love of my life, destined from above and above and dangling. We had a great love. I can not say more about it without drowning in a pool of tears. Gus knew. Gus knows. I will not tell you about this, because, like every true love, ours will die with us. I was counting, Gus would say a gravestone word to me, because no one else ... - I started to cry. - Well, yes, how not to cry. How can I ... Okay. Okay. - Having breathed deeply, I returned to the piece: - I can’t talk about our love, so I’ll talk about mathematics. I am not very strong in her, but I firmly know one thing: between zero and one there are an infinite number of numbers. There is one tenth, twelve hundredths, one hundred and twelve thousandths and so on. Of course, between zero and two or zero and a million, an infinite number of numbers is greater — some infinities are more than other infinities. This was taught to us by a writer who we liked before. There are days, many days, when I feel hurt and angry because of the size of my personal infinity. I want more time than I’d probably do, and, oh God, I would like more days for Augustus Waters, but Gus, my love, cannot express how grateful I am for our little infinity. I would not trade it for the whole world. You gave me eternity in a matter of days. Thank you.