Lyrics Людмила Стрельцова читает поэму Дмитрия Быкова - Триумфальное
Views
23
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Людмила Стрельцова читает поэму Дмитрия Быкова - Триумфальное, and also a translation of a song with a video or clip.
Если рассудок и жизнь дороги вам,
держитесь подальше от торфяных болот в темное время суток,
когда силы зла царствуют безраздельно.
А. Конан Дойл
Есть еще на свете силы ада, тайные и темные места. Вечером ходить туда не надо, нас предупреждают неспроста. Всем распахнут город наш овальный, но молите, чтоб судьба спасла вас от Маяковской-Триумфальной в вечер тридцать первого числа.
Мне, признаться, даже интересно — что за точка, Господи прости? Это зауряднейшее место, если в прочий день туда прийти. Слева Маяковский, справа «Суши» — никакого явственного зла; но спасайте, братцы, ваши души в вечер тридцать первого числа. Вас там могут разом изувечить, разорвав на пару половин; там кружится всяческая нечисть — то ли шабаш, то ли Хэллоуин! Там для них построили заказник, чтоб бесилась дьявольская рать. То затеют бал, то детский праздник, то нашистов свозят поорать… Местные поляне и древляне думают в испуге: мать честна! Почему у нечисти гулянье только тридцать первого числа? Что они там празднуют, по ходу, скопом, с января до декабря, каждый раз, во всякую погоду, на мороз и солнце несмотря? Нет бы им сойтись толпою плотной, хороводом праздничных элит, — где-нибудь на площади Болотной, как фольклор им, кстати, и велит, — и устроить праздник свой повальный: там и Третьяковка под рукой… Но они хотят на Триумфальной, в этот день, и больше ни в какой.
Врут, что жить в России стало пресно. Страшно жить на новом вираже. Даже говорить про это место в обществе не принято уже. Вот Шевчук решил по крайней мере разузнать, какая там байда, и спросил открыто при премьере, почему нельзя ходить туда. Замер зал. Премьер поправил галстук. У него задергалась щека. Он при этом так перепугался, что забыл про имя Шевчука. Все вокруг лишились аппетита. Спрашивает Юра: «Что за жесть, почему нельзя туда пойти-то?» Тот в ответ: «Простите, кто вы есть?» Все смотреть боялись друг на друга, даже воздух в зале стал зловещ, — потому что дальше от испуга он понес неслыханную вещь, но уже не мог остановиться, выглядя при этом все лютей: «Может быть, там детская больница? Для чего смущать больных детей? Или, может, дачник едет с дачи, хмурый, в прорезиненном плаще?» (Это он от стресса, не иначе. Дачников там нету вообще.) После он — от злобы, от испуга ль, хоть крепка нервишками ЧеКа, — начал про коксующийся уголь, чем расстроил даже Шевчука. Что же там за ужас аморальный, что за апокалипсис финальный, если лидер наш национальный, нации отборный матерьял, при упоминанье Триумфальной самообладанье потерял?
Если ж вы решитесь в это время выдвинуться к точке роковой — что там с вами сделают со всеми? Например, приложат головой, или руку в двух местах сломают, чтоб прогулочный не мучил зуд, или просто за ухо поймают и в участок на ночь увезут, и продержат типа до рассвета — не за то, что совесть нечиста, а как раз за самое за это. Не ходите в темные места. Я б сказал, от храбрости икая и слезой невольной морося, что и вся страна у нас такая…
Но не вся, товарищи, не вся.
Дмитрий Быков
держитесь подальше от торфяных болот в темное время суток,
когда силы зла царствуют безраздельно.
А. Конан Дойл
Есть еще на свете силы ада, тайные и темные места. Вечером ходить туда не надо, нас предупреждают неспроста. Всем распахнут город наш овальный, но молите, чтоб судьба спасла вас от Маяковской-Триумфальной в вечер тридцать первого числа.
Мне, признаться, даже интересно — что за точка, Господи прости? Это зауряднейшее место, если в прочий день туда прийти. Слева Маяковский, справа «Суши» — никакого явственного зла; но спасайте, братцы, ваши души в вечер тридцать первого числа. Вас там могут разом изувечить, разорвав на пару половин; там кружится всяческая нечисть — то ли шабаш, то ли Хэллоуин! Там для них построили заказник, чтоб бесилась дьявольская рать. То затеют бал, то детский праздник, то нашистов свозят поорать… Местные поляне и древляне думают в испуге: мать честна! Почему у нечисти гулянье только тридцать первого числа? Что они там празднуют, по ходу, скопом, с января до декабря, каждый раз, во всякую погоду, на мороз и солнце несмотря? Нет бы им сойтись толпою плотной, хороводом праздничных элит, — где-нибудь на площади Болотной, как фольклор им, кстати, и велит, — и устроить праздник свой повальный: там и Третьяковка под рукой… Но они хотят на Триумфальной, в этот день, и больше ни в какой.
Врут, что жить в России стало пресно. Страшно жить на новом вираже. Даже говорить про это место в обществе не принято уже. Вот Шевчук решил по крайней мере разузнать, какая там байда, и спросил открыто при премьере, почему нельзя ходить туда. Замер зал. Премьер поправил галстук. У него задергалась щека. Он при этом так перепугался, что забыл про имя Шевчука. Все вокруг лишились аппетита. Спрашивает Юра: «Что за жесть, почему нельзя туда пойти-то?» Тот в ответ: «Простите, кто вы есть?» Все смотреть боялись друг на друга, даже воздух в зале стал зловещ, — потому что дальше от испуга он понес неслыханную вещь, но уже не мог остановиться, выглядя при этом все лютей: «Может быть, там детская больница? Для чего смущать больных детей? Или, может, дачник едет с дачи, хмурый, в прорезиненном плаще?» (Это он от стресса, не иначе. Дачников там нету вообще.) После он — от злобы, от испуга ль, хоть крепка нервишками ЧеКа, — начал про коксующийся уголь, чем расстроил даже Шевчука. Что же там за ужас аморальный, что за апокалипсис финальный, если лидер наш национальный, нации отборный матерьял, при упоминанье Триумфальной самообладанье потерял?
Если ж вы решитесь в это время выдвинуться к точке роковой — что там с вами сделают со всеми? Например, приложат головой, или руку в двух местах сломают, чтоб прогулочный не мучил зуд, или просто за ухо поймают и в участок на ночь увезут, и продержат типа до рассвета — не за то, что совесть нечиста, а как раз за самое за это. Не ходите в темные места. Я б сказал, от храбрости икая и слезой невольной морося, что и вся страна у нас такая…
Но не вся, товарищи, не вся.
Дмитрий Быков
If reason and life are dear to you,
stay away from peat bogs in the dark
when the forces of evil reign supreme.
A. Conan Doyle
There are still in the world the forces of hell, secret and dark places. In the evening, go there is not necessary, we are warned for a reason. Our oval city will be opened to everyone, but pray that fate will save you from Mayakovskaya-Triumphalnaya on the evening of the thirty-first number.
I confess even interesting - what a point, God forgive me? This is an ordinary place, if on another day to come there. Mayakovsky is on the left, Sushi is on the right - no obvious evil; but save, brothers, your souls on the evening of the thirty-first. They can mutilate you there at once, tearing them up a couple of halves; evil spirits are spinning there - whether it is a Sabbath, or Halloween! A reserve was built for them there, so that the devil's army would freak out. Either a ball, a children's holiday, or a Nashi will be taken to shouting ... Local glades and drevlyans think in fright: Mother is honest! Why do evil spirits have only the first thirty? What are they celebrating there, along the way, in a crowd, from January to December, every time, in all weather, in the freezing cold and the sun in spite of? No they would come together a crowd of dense, round dance of festive elites, - somewhere on Bolotnaya Square, as folklore, by the way, it orders them, - and arrange a feast of their feast: there the Tretyakov is at hand ... But they want to be at Triumphal and no more.
They say that living in Russia has become fresh. It is terrible to live on a new turn. Even talking about this place in society is not accepted. Here Shevchuk decided to at least find out what the canoe was there, and asked openly at the premiere why it was impossible to go there. Zamer hall. Premier straightened his tie. His cheek twitched. At the same time, he was so frightened that he forgot about the name of Shevchuk. Everyone around lost their appetite. Yura asks: “What kind of tin, why can't we go there?” He answered: “Excuse me, who are you?” Everyone was afraid to look at each other, even the air in the hall became ominous - because he suffered further from fright an unheard of thing, but could not stop, looking at the same time all the people: “Maybe there is a children's hospital? Why embarrass sick children? Or maybe the summer resident rides from the dacha, gloomy, in a rubberized raincoat? ”(This is it from stress, not differently. There are no summer residents there at all.) Then he is from anger, from fright, even if he’s strong with Cheka nerves, coal, what upset even Shevchuk. What is there for the horror of the amoral, that the final apocalypse, if our national leader, a nation of choice material, at the mention of Triumphal self-possession lost?
If at this time you decide to move to the fatal point - what will they do to everyone there? For example, they will put their head in, or they will break the arm in two places, so that the walker doesn’t torment the itch, or they simply catch him by the ear and take him to the station for the night and hold him up until dawn — not because his conscience is unclean, this. Do not go to dark places. I would say, from the courage of Ikay and tears of involuntary drizzle, that the whole country is so ...
But not all, comrades, not all.
Dmitry Bykov
stay away from peat bogs in the dark
when the forces of evil reign supreme.
A. Conan Doyle
There are still in the world the forces of hell, secret and dark places. In the evening, go there is not necessary, we are warned for a reason. Our oval city will be opened to everyone, but pray that fate will save you from Mayakovskaya-Triumphalnaya on the evening of the thirty-first number.
I confess even interesting - what a point, God forgive me? This is an ordinary place, if on another day to come there. Mayakovsky is on the left, Sushi is on the right - no obvious evil; but save, brothers, your souls on the evening of the thirty-first. They can mutilate you there at once, tearing them up a couple of halves; evil spirits are spinning there - whether it is a Sabbath, or Halloween! A reserve was built for them there, so that the devil's army would freak out. Either a ball, a children's holiday, or a Nashi will be taken to shouting ... Local glades and drevlyans think in fright: Mother is honest! Why do evil spirits have only the first thirty? What are they celebrating there, along the way, in a crowd, from January to December, every time, in all weather, in the freezing cold and the sun in spite of? No they would come together a crowd of dense, round dance of festive elites, - somewhere on Bolotnaya Square, as folklore, by the way, it orders them, - and arrange a feast of their feast: there the Tretyakov is at hand ... But they want to be at Triumphal and no more.
They say that living in Russia has become fresh. It is terrible to live on a new turn. Even talking about this place in society is not accepted. Here Shevchuk decided to at least find out what the canoe was there, and asked openly at the premiere why it was impossible to go there. Zamer hall. Premier straightened his tie. His cheek twitched. At the same time, he was so frightened that he forgot about the name of Shevchuk. Everyone around lost their appetite. Yura asks: “What kind of tin, why can't we go there?” He answered: “Excuse me, who are you?” Everyone was afraid to look at each other, even the air in the hall became ominous - because he suffered further from fright an unheard of thing, but could not stop, looking at the same time all the people: “Maybe there is a children's hospital? Why embarrass sick children? Or maybe the summer resident rides from the dacha, gloomy, in a rubberized raincoat? ”(This is it from stress, not differently. There are no summer residents there at all.) Then he is from anger, from fright, even if he’s strong with Cheka nerves, coal, what upset even Shevchuk. What is there for the horror of the amoral, that the final apocalypse, if our national leader, a nation of choice material, at the mention of Triumphal self-possession lost?
If at this time you decide to move to the fatal point - what will they do to everyone there? For example, they will put their head in, or they will break the arm in two places, so that the walker doesn’t torment the itch, or they simply catch him by the ear and take him to the station for the night and hold him up until dawn — not because his conscience is unclean, this. Do not go to dark places. I would say, from the courage of Ikay and tears of involuntary drizzle, that the whole country is so ...
But not all, comrades, not all.
Dmitry Bykov