Lyrics Людмила Гурченко - Такие были времена
Views
58
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Людмила Гурченко - Такие были времена, and also a translation of a song with a video or clip.
Музыка Л.Гурченко, стихи Ю.Мориц
Здесь в годы юности моей
Старушка - божий одуванчик
Сдавала угол, стол, диванчик
Всего за двадцать пять рублей.
Она любила молодёжь,
Поэтов юных, музыкантов.
Не будь бездомен, не найдёшь
Такой поклонницы талантов.
А жили тесно вместе с ней
В одной квартире семь семей,
И мыли тридцать два жильца
Под краном тридцать два лица.
Диванчик пел, а стол скрипел,
Мой угол был слепяще бел,
И шёл мне двадцать третий год,
И светел был событий ход!
Поэзия пробила твердь,
И каждый вечер шла на сцену.
Как на кострище, как на смерть,
Поэтам возвращая цену!
Брала нас критика на штык,
Вопила: "Пошлость и дешёвка!"
Но нас прославил каждый втык,
Но нас прославил каждый втык,
И это отрицать неловко.
Стиляг драконила печать.
Джаз героически сражался,
Пошёл во всю права качать,
Пошёл во всю права качать
И с треском самовыражался.
Такие были времена,
Такие страсти бушевали.
А там, где угол мне сдавали,
Трава сегодня зелена.
И прорастает одуванчик
Где стол скрипел и пел диванчик...
Диванчик пел, а стол скрипел,
В семи кастрюлях суп кипел,
Двенадцать кошек, семь собак
Делили коридорный мрак.
И мыли тридцать два жильца
Под краном тридцать два лица.
И мыли тридцать два жильца
Под краном тридцать два лица.
Такие были времена...
Здесь в годы юности моей
Старушка - божий одуванчик
Сдавала угол, стол, диванчик
Всего за двадцать пять рублей.
Она любила молодёжь,
Поэтов юных, музыкантов.
Не будь бездомен, не найдёшь
Такой поклонницы талантов.
А жили тесно вместе с ней
В одной квартире семь семей,
И мыли тридцать два жильца
Под краном тридцать два лица.
Диванчик пел, а стол скрипел,
Мой угол был слепяще бел,
И шёл мне двадцать третий год,
И светел был событий ход!
Поэзия пробила твердь,
И каждый вечер шла на сцену.
Как на кострище, как на смерть,
Поэтам возвращая цену!
Брала нас критика на штык,
Вопила: "Пошлость и дешёвка!"
Но нас прославил каждый втык,
Но нас прославил каждый втык,
И это отрицать неловко.
Стиляг драконила печать.
Джаз героически сражался,
Пошёл во всю права качать,
Пошёл во всю права качать
И с треском самовыражался.
Такие были времена,
Такие страсти бушевали.
А там, где угол мне сдавали,
Трава сегодня зелена.
И прорастает одуванчик
Где стол скрипел и пел диванчик...
Диванчик пел, а стол скрипел,
В семи кастрюлях суп кипел,
Двенадцать кошек, семь собак
Делили коридорный мрак.
И мыли тридцать два жильца
Под краном тридцать два лица.
И мыли тридцать два жильца
Под краном тридцать два лица.
Такие были времена...
Music by L. Gurchenko, poems by Y. Moritz
Here in my youth
The old lady is God's dandelion
I handed over a corner, a table, a sofa
For only twenty-five rubles.
She loved the youth
Young poets, musicians.
Don't be homeless, you won't find
Such a fan of talent.
And lived closely with her
There are seven families in one apartment,
And washed thirty-two tenants
There are thirty-two faces under the tap.
The sofa sang, and the table creaked
My corner was blindingly white
And I was twenty-third,
And the course of events was bright!
Poetry broke through the firmament
And every evening she went to the stage.
As at a fire, as at death,
Returning the price to the poets!
Criticism took us with a bayonet,
Yelled: "vulgarity and cheapness!"
But everyone glorified us,
But everyone glorified us,
And it's embarrassing to deny it.
Draconic hipster seal.
Jazz fought heroically
I went to full swing,
I went to all the rights to download
And with a bang he expressed himself.
These were the times
Such passions were raging.
And where they gave me the corner,
The grass is green today.
And the dandelion sprouts
Where the table creaked and the sofa sang ...
The sofa sang, and the table creaked,
The soup was boiling in seven pots,
Twelve cats, seven dogs
We shared the darkness of the corridor.
And washed thirty-two tenants
There are thirty-two faces under the tap.
And washed thirty-two tenants
There are thirty-two faces under the tap.
Those were the times ...
Here in my youth
The old lady is God's dandelion
I handed over a corner, a table, a sofa
For only twenty-five rubles.
She loved the youth
Young poets, musicians.
Don't be homeless, you won't find
Such a fan of talent.
And lived closely with her
There are seven families in one apartment,
And washed thirty-two tenants
There are thirty-two faces under the tap.
The sofa sang, and the table creaked
My corner was blindingly white
And I was twenty-third,
And the course of events was bright!
Poetry broke through the firmament
And every evening she went to the stage.
As at a fire, as at death,
Returning the price to the poets!
Criticism took us with a bayonet,
Yelled: "vulgarity and cheapness!"
But everyone glorified us,
But everyone glorified us,
And it's embarrassing to deny it.
Draconic hipster seal.
Jazz fought heroically
I went to full swing,
I went to all the rights to download
And with a bang he expressed himself.
These were the times
Such passions were raging.
And where they gave me the corner,
The grass is green today.
And the dandelion sprouts
Where the table creaked and the sofa sang ...
The sofa sang, and the table creaked,
The soup was boiling in seven pots,
Twelve cats, seven dogs
We shared the darkness of the corridor.
And washed thirty-two tenants
There are thirty-two faces under the tap.
And washed thirty-two tenants
There are thirty-two faces under the tap.
Those were the times ...