Lyrics Любава Малышева - Дудка
Views
35
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Любава Малышева - Дудка, and also a translation of a song with a video or clip.
Дудка (перевод с белорусского, Олег Минкин)
Дудка (из книги "Пенаты")
Андрею Федоренко
Дед мой был музыкантом - негромко
на дудке самодельной играл.
С дудкой-волшебницей и котомкой
не разлучался он никогда.
Песня его звучала вполсилы -
тихо, не громче жужжанья шмеля.
Но плакала так, что сердце щемило,
из-под ног уплывала земля.
Всякий кто слышал - подхватывал сразу
целительный голос, голос живой;
от музыки родины не отрекался,
речи не стыдился родной.
Дудку после дедовой смерти,
говорили - не знаю, так ли -
в чаще глухой в дубовые ветви
чужестранцы запрятали.
Дудку хочу я отыскать -
пусть лезть придется под самую высь.
Призывную песню на ней заиграть -
сердца чтоб сжимались и слёзы лились.
Вдруг дедовской песни мне не одолеть,
а ну так как он не сумею сыграть?
Так лучше уж частью спутанных веток
вековечного дуба мне стать!
Слушать - дубрава полнится стоном,
лишь дудочки ветер касается:
плачут деревья, седые кроны -
головы их - склоняются.
Дуда
Гавораць, мой дзед адмысловы быў майстра
Iграць на старой самаробнай дудзе,
Гавораць, з дудой-чарадзейкай i кайстрай
Не разлучаўся мой дзед анiдзе.
Гавораць, хоць голас дуда яго мела
Цiхi, не гучней ад гудзеньня чмяля,
Але як заплача — аж сэрца шчымела,
З-пад ног анямелых сплывала зямля.
Той голас жывы быў гаючай патоляй
Збалеламу сэрцу, i чуў хто яго —
Ня ганьбiў i не выракаўся нiколi
Нi мовы, нi музыкi краю свайго.
Шчэ кажуць, дуду пасьля дзедавай сьмерцi,
Каб сумна на ёй больш нiхто не дудзеў,
На дубе высокiм у зблытаным вецьцi
Схавалi чужынцы ад добрых людзей...
Як хочацца мне адшукаць яе ў лесе
I з дуба рукой асьцярожнаю зьняць,
Зайграць, каб ад згукаў счаканае песьнi
Сьцiскалася сэрца, каб сьлёз не суняць!
Але, пэўна, мне гэткай песьнi ня здолець
Губамi нязвыклымi выдзьмуць з дуды,
I мо лепш галiнкай у зблытаным гольлi
Вячыстага дубу мне стаць назаўжды.
I слухаць, як поўнiцца плачам дуброва,
Калi подых ветру дуду закране,
I бачыць, як хiляцца шаты-галовы
Расчуленых дрэў, абступiўшых мяне.
Дудка (из книги "Пенаты")
Андрею Федоренко
Дед мой был музыкантом - негромко
на дудке самодельной играл.
С дудкой-волшебницей и котомкой
не разлучался он никогда.
Песня его звучала вполсилы -
тихо, не громче жужжанья шмеля.
Но плакала так, что сердце щемило,
из-под ног уплывала земля.
Всякий кто слышал - подхватывал сразу
целительный голос, голос живой;
от музыки родины не отрекался,
речи не стыдился родной.
Дудку после дедовой смерти,
говорили - не знаю, так ли -
в чаще глухой в дубовые ветви
чужестранцы запрятали.
Дудку хочу я отыскать -
пусть лезть придется под самую высь.
Призывную песню на ней заиграть -
сердца чтоб сжимались и слёзы лились.
Вдруг дедовской песни мне не одолеть,
а ну так как он не сумею сыграть?
Так лучше уж частью спутанных веток
вековечного дуба мне стать!
Слушать - дубрава полнится стоном,
лишь дудочки ветер касается:
плачут деревья, седые кроны -
головы их - склоняются.
Дуда
Гавораць, мой дзед адмысловы быў майстра
Iграць на старой самаробнай дудзе,
Гавораць, з дудой-чарадзейкай i кайстрай
Не разлучаўся мой дзед анiдзе.
Гавораць, хоць голас дуда яго мела
Цiхi, не гучней ад гудзеньня чмяля,
Але як заплача — аж сэрца шчымела,
З-пад ног анямелых сплывала зямля.
Той голас жывы быў гаючай патоляй
Збалеламу сэрцу, i чуў хто яго —
Ня ганьбiў i не выракаўся нiколi
Нi мовы, нi музыкi краю свайго.
Шчэ кажуць, дуду пасьля дзедавай сьмерцi,
Каб сумна на ёй больш нiхто не дудзеў,
На дубе высокiм у зблытаным вецьцi
Схавалi чужынцы ад добрых людзей...
Як хочацца мне адшукаць яе ў лесе
I з дуба рукой асьцярожнаю зьняць,
Зайграць, каб ад згукаў счаканае песьнi
Сьцiскалася сэрца, каб сьлёз не суняць!
Але, пэўна, мне гэткай песьнi ня здолець
Губамi нязвыклымi выдзьмуць з дуды,
I мо лепш галiнкай у зблытаным гольлi
Вячыстага дубу мне стаць назаўжды.
I слухаць, як поўнiцца плачам дуброва,
Калi подых ветру дуду закране,
I бачыць, як хiляцца шаты-галовы
Расчуленых дрэў, абступiўшых мяне.
Pipe (translation from Belarusian, Oleg Minkin)
Pipe (from the book "Penates")
Andrey Fedorenko
My grandfather was a musician - quietly
I played the self-made pipe.
With a sorceress pipe and a bag
he never parted.
His song sounded half-heartedly -
quietly, not louder than the bumblebee's buzzing.
But cried so that my heart ached,
the earth was floating underfoot.
Anyone who heard - picked up immediately
healing voice, lively voice;
He didn’t renounce the music of his homeland,
Speech was not ashamed of the native.
Pipe after grandfather’s death,
they said - I don’t know, did it -
in more often deaf in oak branches
strangers hid.
I want to find a pipe -
let it be necessary to climb under the heights.
To play an inviting song on it -
hearts to be compressed and tears poured.
Suddenly I can’t overcome the old-fashioned song,
But how can he not play?
So it’s better to be part of the tangled branches
everlasting oak become me!
Listen - the grove is filled with oak,
only the wind pipes concern:
trees cry, gray crowns -
their heads bow.
Duda
Gavorats, my dzed admyslovy ў maystra
Igrats on the old Samarobnay Dudze,
Gaworac, with Duda-Charazeyikai i kaistrai
My dzed anidze did not part.
Gavorats, hotz holas duda iago chalk
Tsikhi, not the harder hell of huden
Ale yak crying - already shtzimela sertsa,
The zamad floated away from the z-pad of the anamel legs.
That voice of the voice would be
Zbalelamu sertsu, i chuў hto Iago -
Nya ganbi i didn’t express myself
They are nova, ni are music on the edge of svaygo.
Shche kazhuts, dudu passley dzedavay smertsi,
Kab sum on her big nihto not dudzeў,
On an oak tree
Shawali strangers hell of good people ...
Yak Hochatstsa to me adshukat е forest
I am from oak with my hand
Zaygrac, cab ad zguka ў schakanai song
Had a sertsa, if you didn’t fool around!
Ale, pena, I getkay song nya zdolets
Lips nyzvyklym i vyzymuts z dudy,
I mo lepak galinkai u zbytanym golli
Vyachystag oak to me once again.
I hear, like the end of the weeping of Dubrov,
Kali died in the wind
I bachyts, yak hilyatstsa shat-galov
Dissected drach, apostate me.
Pipe (from the book "Penates")
Andrey Fedorenko
My grandfather was a musician - quietly
I played the self-made pipe.
With a sorceress pipe and a bag
he never parted.
His song sounded half-heartedly -
quietly, not louder than the bumblebee's buzzing.
But cried so that my heart ached,
the earth was floating underfoot.
Anyone who heard - picked up immediately
healing voice, lively voice;
He didn’t renounce the music of his homeland,
Speech was not ashamed of the native.
Pipe after grandfather’s death,
they said - I don’t know, did it -
in more often deaf in oak branches
strangers hid.
I want to find a pipe -
let it be necessary to climb under the heights.
To play an inviting song on it -
hearts to be compressed and tears poured.
Suddenly I can’t overcome the old-fashioned song,
But how can he not play?
So it’s better to be part of the tangled branches
everlasting oak become me!
Listen - the grove is filled with oak,
only the wind pipes concern:
trees cry, gray crowns -
their heads bow.
Duda
Gavorats, my dzed admyslovy ў maystra
Igrats on the old Samarobnay Dudze,
Gaworac, with Duda-Charazeyikai i kaistrai
My dzed anidze did not part.
Gavorats, hotz holas duda iago chalk
Tsikhi, not the harder hell of huden
Ale yak crying - already shtzimela sertsa,
The zamad floated away from the z-pad of the anamel legs.
That voice of the voice would be
Zbalelamu sertsu, i chuў hto Iago -
Nya ganbi i didn’t express myself
They are nova, ni are music on the edge of svaygo.
Shche kazhuts, dudu passley dzedavay smertsi,
Kab sum on her big nihto not dudzeў,
On an oak tree
Shawali strangers hell of good people ...
Yak Hochatstsa to me adshukat е forest
I am from oak with my hand
Zaygrac, cab ad zguka ў schakanai song
Had a sertsa, if you didn’t fool around!
Ale, pena, I getkay song nya zdolets
Lips nyzvyklym i vyzymuts z dudy,
I mo lepak galinkai u zbytanym golli
Vyachystag oak to me once again.
I hear, like the end of the weeping of Dubrov,
Kali died in the wind
I bachyts, yak hilyatstsa shat-galov
Dissected drach, apostate me.