Тротуарами выжжены линии синего неба,
Под ногами уходят отблески солнца по шпалам,
По карманам руками в поисках чёрного хлеба,
Накормить беспризорных надеждой в имении
права,
И закрыться амбарным замком, уходя от ответа,
Чтоб забыли в ударах ракетных убитого в роте,
И как в местной столовой меня обделили советом,
И как в осень слепую родился северным ветром.
Осколками осени падают, улетая в трамвайную даль, волчьим оскалом вгрызаясь в возможность покинуть родные места,
Северные, Северные ветра.
И лежать перегноем телом, питая деревья,
И под выстрелы ружей, холостым сгорая патроном,
И пропитанным кровью своим клювом чистя перья,
И свободу связать в униформу, вечным капроном,
И взрываясь от тяжести нормы танковой миной и от слёз отсыревшей плитой задавить безысходность, и упасть на идущего рядом гирей, промычать в ваши уши ледяным северным ветром.
The lines of the blue sky are scorched by the sidewalks
The sun shines along the sleepers under your feet
Hand in pockets in search of black bread,
Feed the homeless with hope on the estate
the rights,
And close with a barn lock, avoiding the answer,
To forget in the missile strikes the killed in the company,
And how they cheated me in the local canteen
And as in the autumn, the blind was born with the north wind.
The fragments of autumn fall, flying away into the tramway distance, biting like a wolf's grin into the opportunity to leave their homes,
North, North winds.
And lie in a humus body, feeding the trees,
And under the shots of guns, burning blank cartridge,
And brushing feathers soaked in blood with its beak,
And freedom to tie in a uniform, eternal capron,
And exploding from the severity of the norm with a tank mine and from tears with a damp slab, crush hopelessness, and fall on a weight walking next to you, rush into your ears with an icy north wind.