Груша цвіла апошні год.
Усе галіны яе, усе вялікія расохі, да апошняга пруціка, былі ўсыпаны буйным бела-ружовым цветам. Яна кіпела, млела і раскашавалася ў пчаліным звоне, цягнула да сонца сталыя лапы і распускала ў яго ззянні маленькія, кволыя пальцы новых парасткаў. I была яна такая магутная і свежая, так утрапёна спрачаліся ў яе ружовым раі пчолы, што, здавалася, не будзе ёй зводу і не будзе ёй канца.
Аднак надыходзіла яе апошняя часіна.
Дняпро падбіраўся да яе спакваля, як разбойнік. У вечным сваім імкненні скрышыць правы бераг, ён падступаў зусім бліз-ка да яго, руйнаваў адхоны, зносіў лазу, гвалтоўна вырываў кавалкі берага або асцярожна падмываў яго, каб раптам абурыць у ваду цэлыя глыбы зямлі. Потым адступаў да наступнай вясны, і трава літасціва спяшалася залячыць раны, нанесеныя Дняпром. А ён вяртаўся зноў і зноў і з часам абкружыў грушу амаль з усіх бакоў.
Груша расцвела за последний год.
Все его ветви, все великие стойки, до последнего стержня, были разбросаны большим белым розовым цветом. Она кипятила, сжимала и закрылась в пчелном кольце, тянула свои зрелые лапы на солнце и распространяя маленькие, потертые пальцы новых побегов в его сиянии. И она была такой сильной и свежей, поэтому она увязалась в своем розовом раю пчел, который, казалось, не был окрестности и не закончила бы ее.
Однако ее последний раз пришел.
Dnieper собирал ее в качестве грабителя. В своем вечном стремлении к правому берегу он подошел к нему совершенно близко к нему, уничтожил склоны, снесет лозу, насильственно сняв куски берега или осторожно вымыл его, чтобы внезапно возмущать целые зажимы земли. Затем он отступил к следующей весне, и трава любезно поспешила заживать раны, нанесенные Дниепером. И он снова вернулся и со временем окружал грушу почти со всех сторон.